Онлайн книга «Незавершенная месть. Среди безумия»
Мейси глотнула хереса и хотела уже ответить, но Присцилла вдруг улыбнулась: – А пока мы не решили, едем или не едем в Биарриц, я намерена наслаждаться твоим обществом. Надо бы заняться тобой, Мейси. – Не надо мной заниматься. У меня все хорошо, спасибо. – Думаешь о Саймоне? Мейси помолчала. – Саймона больше нет, Прис. И с каждым днем я укрепляюсь во мнении, что кремация была правильным выбором. Маргарет проявила мудрость. Хотя, думаю, ей нелегко далось это решение. Но теперь все позади. Саймон наконец-то свободен. – А ты? Ты свободна? – Не знаю. Не могу сказать. Он будто был в тюрьме. В комнате, где мы могли видеть его – но не могли с ним говорить. Мы попали в вакуум молчания. Бейся, кричи, умоляй – он не услышит. – Ты не кричала и не умоляла. – А ты? – Я – да. Я вопила во весь голос, через Атлантику, каждый божий день в течение многих месяцев после войны, после того как погибли мои братья и умерли родители. – Прости. Они посидели в тишине, в уюте давней дружбы. Наконец Присцилла расправила плечи и подалась к Мейси: – Чуть не забыла. У меня кое-что для тебя есть. – Для меня? – Ну да. На прошлой неделе из Франции доставили нашу мебель – то-то было шуму. Как представлю, что теперь ее надо будет обратно тащить, – мороз по коже. Так вот, есть там одна вещица, которая тебе точно понравится. Прими в качестве запоздалого подарка на новоселье. В понедельник отправлю тебе прямо на квартиру. – Что за вещица? – Сейчас покажу. Мейси проследовала за Присциллой в дальний угол гостиной и увидела граммофон на специальном столике красного дерева с инкрустацией из древесины клена. – Дуглас купил новый аппарат, а этот ищет хозяина. Или хозяйку. С этими словами Присцилла наклонилась над граммофоном. – Крышка вот так открывается, на круг ставится пластинка. Заводить с помощью рукоятки. Видишь, вот она, сбоку? Иголку вот сюда. А внизу имеется ящик для хранения пластинок. – Которых у меня нет. – Я это предвидела. Присцилла достала пластинку, установила на проигрыватель, взялась за граммофонную иглу, готовясь поместить ее в бороздку. – Дуглас обожает этого исполнителя. В Париже он очень популярен, на всех танцульках его ставят. Он цыган. Во Франции их зовут мануш; они в своих кибитках подъезжают к самому Парижу, разбивают лагерь… Музыка тебе понравится – есть в ней что-то такое природное, самобытное. Зазвучали первые аккорды. Мейси улыбнулась: – Ты угадала, Прис. Мне действительно очень нравится. * * * Поездку в Кент Мейси отложила. В субботу было занятие по ткачеству, не хотелось его пропускать. Как всегда, настроение улучшилось от обилия оттенков и фактур, от мотков окрашенной шерсти, что сохли на специальных крюках, наконец, от признания Марты Джонс: она, мол, хочет вернуть свою фамилию. – Мне кажется, так я выпущу на свободу нечто запертое вот здесь, – шепнула Марта, указав себе на грудь, и взяла у Мейси бобину, чтобы исправить огрех. – А как ваша настоящая фамилии? – Юрошек. Марта Юрошек – вот кто я. Она улыбнулась, произнося эти слова, просмаковала каждый слог – будто впервые пробовала лакомство. – Да, я – Марта Юрошек. Мейси забеспокоилась о судьбе своей учительницы – не слишком подходящее время выбрала Марта, британцы не в том настроении, чтобы демонстрировать толерантность к чужой культуре. И все-таки Мейси ощутила родство с этнической полькой. – Очень хорошее имя. От него веет силой. И оно очень вам подходит. * * * У дверей мастерской Мейси ждал сюрприз. К ней, оказывается, пришли. – Битти, каким вас ветром занесло? – Ваш ассистент сообщил, где вас можно найти. Сказал, занятия длятся до полудня. – Пойдемте в машину. У вас дела в Лондоне? – Да, я здесь уже два дня. Сегодня уезжаю в Мейдстоун. Мейси распахнула дверцу «Эм-Джи». Женщины уселись. – Подбросить вас на Чаринг-кросс? – Было бы неплохо. – Значит, вы таки получили вожделенную должность? Битти покачала головой: – Нет, к сожалению, я по-прежнему торчу в мейдстоунской редакции. – Тогда что вы делаете в Лондоне? Ищете работу? – Не совсем. Я встречалась с издателями. Мейси переключила скорость, чтобы обогнать гужевую повозку. – Продолжайте. – Я поняла, что история, которую вы мне рассказали, для газеты не годится, – передернула плечами Битти. – Было ощущение, что у меня целый рулон ткани, но нет ни швейной машинки, ни выкройки. Поэтому я напрягала мозги, пока они дымиться не начали, и наконец придумала, что делать. – И что же? – Вот какая мысль мне пришла: почему бы корреспонденту газеты не стать писателем? Я превратила историю в роман. Там добавила, тут приукрасила. В общем, вы понимаете. – И роман будет напечатан? – Чтобы предложить рукописи трем издателям, я извела милю лент для пишущей машинки и обломала восемь ногтей. Зато, вы не поверите, один издатель, кажется, согласился купить мой труд! – Поздравляю вас, Битти. Это здорово. Если роман будет иметь успех, вы, пожалуй, сможете устроиться в крупное периодическое издание. – Это вряд ли, – вздохнула Битти. – Не следует исключать такой поворот событий. Кстати, вы ведь можете написать и еще пару-тройку романов. Наверняка за время работы в мейдстоунской газете вы накопили достаточно ткани. То есть материала. – Мейси улыбнулась. – Вот мы и приехали. Чаринг-кросс. Битти поблагодарила – за поездку и за то, что Мейси сдержала обещание. Она уже захлопнула дверцу и поспешила к поезду, когда Мейси спохватилась. Опустив оконное стекло, она окликнула журналистку: – Битти! Как вы назовете роман? Чтобы я знала, какую книгу спрашивать в магазине! Битти Драммонд сложила ладони рупором и что-то прокричала над деловитой толпой пассажиров. Развернулась и бегом бросилась к поезду. Название романа растворил вокзальный гул. Мейси уловила только одно слово – «месть». * * * На улицах Геронсдина не было ни души. Выехав за пределы деревни, Мейси остановила автомобиль, сменила туфли на резиновые сапоги, взяла зонтик и через опустевшие хмельники направилась к поляне. Вдруг она увидела джюклы. Собака стояла возле изгороди, сторожа каждый шаг Мейси. – Джюклы, что ты тут делаешь? |