Книга Детство Иисуса, страница 24 – Джозеф Максвелл Кутзее

Он догоняет их в самой глухой части парка, где через ручей, задушенный камышами, перекинут деревянный пешеходный мостик.

– Инес! – окликает он.

Инес останавливается, оборачивается. Собака тоже оборачивается, вострит уши, дергает за поводок.

Приближаясь, он натягивает улыбку.

– Какое совпадение! Я шел в магазин и увидел вас. Как ваши дела? – И тут же, не дожидаясь ее ответа: – Привет, – говорит он ребенку, – ты, я гляжу, катаешься. Как юный принц.

Взгляд ребенка встречается с его, они смотрят друг другу в глаза. Его переполняет покой. Все хорошо. Связь меж ними не прервана. Однако мальчик опять сосет палец. Знак не обнадеживает. Палец во рту означает неуверенность, означает смятенную душу.

– Мы гуляем, – говорит Инес. – Нужен свежий воздух. В квартире очень душно.

– Я знаю, – говорит он. – Она скверно продумана. Я держу окна открытыми день и ночь. В смысле, держал.

– Я так не могу. Не хочу простудить Давида.

– Ой, он не так-то легко простужается. Он крепкий парень – правда?

Мальчик кивает. Пальто застегнуто на все пуговицы – наверняка для того, чтобы разносимые по воздуху микробы до него не добрались.

Долгое молчание. Он хотел бы подойти ближе, но собака не ослабляет бдительности.

– Где вы взяли это, – он показывает рукой, – транспортное средство?

– На семейной вещевой базе.

– На семейной вещевой базе?

– В городе есть вещевая база, где можно приобрести вещи для детей. Мы и колыбельку ему купили.

– Колыбельку?

– С бортиками. Чтобы он не выпал.

– Странно. Он все время спал на кровати, сколько я помню, и никогда не падал.

Он договаривает, но уже понимает, что зря сказал. Губы у Инес туго сжимаются, она разгоняет коляску и ушла бы, если бы собачий поводок не запутался в колесах и его не пришлось бы разматывать.

– Простите, – говорит он. – Я не хочу вмешиваться.

Она не удостаивает его ответом.

Обдумывая потом эту встречу, он размышляет, почему у него к Инес как к женщине вообще никаких чувств – ни малейшего, хотя с внешностью у нее все в порядке. Это оттого, что она к нему враждебна, и так было с самого начала? Или она непривлекательна просто потому, что отказывается быть привлекательной, отказывается открываться? Может, она и впрямь, как утверждает Элена, девственница – или такой тип, во всяком случае? Все, что он знал о девственницах, утеряно в облаках забвения. Удушает ли ореол девственности желание в мужчине или же, наоборот, обостряет его? Он думает об Ане из Центра переселения, которая кажется ему девственницей довольно свирепой разновидности. Ану он точно счел привлекательной. Что есть в Ане, чего нет в Инес? Или вопрос следует формулировать наоборот: что есть в Инес, чего нет в Ане?

– Я наткнулся вчера на Инес и Давида, – говорит он Элене. – Ты часто их встречаешь?

– Я ее вижу в Квартале. Мы не разговаривали. Не думаю, что она хочет общаться с жильцами.

– Полагаю, если привык жить в «Ла Резиденсии», должно быть трудно обживаться в Кварталах.

– Жизнь в «Ла Резиденсии» не делает ее лучше нас. Мы все начинали с нуля, ни с чего. Это простая удача, что она там оказалась.

– Как ты думаешь, она справляется с материнством?

– Она очень опекает ребенка. На мой взгляд – избыточно. Она следит за ним, как ястреб, не пускает играть с другими детьми. Сам знаешь. Фидель не понимает. Его это обижает.

– Жаль. А что еще ты видела?

– Братья с ней проводят помногу времени. У них есть машина – из маленьких, на четыре места, с крышей, которую можно убирать назад, кабриолет называется, кажется. Они уезжают и возвращаются затемно.

– И пес?

– И пес. Инес повсюду с ним. Мне от него не по себе. Он как свернутая пружина. Того и гляди нападет на кого-нибудь. Уповаю, лишь бы не на ребенка. Ее нельзя уговорить, чтоб надевала на него намордник?

– Исключено.

– Что ж, я считаю, это безумие – держать свирепую собаку рядом с маленьким ребенком.

– Он не свирепый, Элена, просто немного непредсказуемый. Непредсказуемый, но преданный. А это, видимо, для Инес важнее всего. Верность – королева добродетелей.

– Правда? Я бы так не сказала. Я бы сказала, это средненькая добродетель, вроде сдержанности. Такая добродетель хороша в солдате. Инес сама напоминает мне сторожевую собаку – нависает над Давидом, стережет его от вреда. С чего вообще ты выбрал такую женщину? Ты ему был лучшим отцом, чем она – матерью.

– Это неправда. Ребенок не может расти без матери. Ты же сама говорила: от матери ребенок берет сущность, от отца – лишь замысел. Как только замысел передан, отца можно упразднять. А тут я даже не отец.

– Ребенку материнская утроба нужна, чтобы прийти в мир. После того как он покинул утробу, мать как даритель жизни – такая же истраченная сила, как и отец. Дальше ребенку нужны любовь и забота, которые мужчина может обеспечить так же, как и женщина. Твоя Инес ничего не понимает в любви и заботе. Она как маленькая девочка с куклой – необычайно ревнивая и самовлюбленная маленькая девочка, которая никому не дает трогать ее игрушку.

– Чепуха. Ты бросаешься осуждать Инес, а сама с ней едва знакома.

– А ты? Ты хорошо ее знал, прежде чем отдать ей своего ценного подопечного? Удостоверяться в ее материнских навыках было не обязательно, как ты сказал, ты мог полагаться на интуицию. Ты бы тут же узнал настоящую мать, с первого взгляда. Интуиция? На таком вот основании определять будущее ребенка?

– Мы это уже проходили, Элена. Что плохого в природной интуиции? Чему еще нам остается доверять?

– Здравому смыслу. Логике. Любой разумный человек предупредил бы тебя, что тридцатилетняя девственница, привыкшая к праздной жизни, защищенная от действительности, охраняемая двумя бандитского вида братцами, надежной матерью не будет. А также любой разумный человек навел бы справки об этой Инес, изучил бы ее прошлое, оценил характер. Любой разумный человек установил бы испытательный срок – чтобы убедиться, что у ребенка и его няньки все ладится.

Он качает головой.

– Ты по-прежнему не понимаешь. Моя задача состояла в том, чтобы доставить ребенка его матери. Не какой-нибудь матери, женщине, которая прошла некую проверку материнства. Не важно, хороша ли Инес как мать по моим или твоим меркам. Суть в том, что она его мать. Он теперь со своей матерью.

– Но Инес не его мать! Она его не зачала! Она его не вынашивала в утробе! Она не привела его в мир в крови и боли! Ее ты просто выбрал случайно. Кто знает, может, она напомнила тебе твою мать.

Он вновь качает головой.

– Я уверился, как только увидел Инес. Если мы не доверяем голосу, который говорит внутри: «Это оно!» – тогда и доверять больше нечему.