Книга Детство Иисуса, страница 32 – Джозеф Максвелл Кутзее

– Жалко, – говорит он холодно. – Мне не приходило в голову, что ты так это воспринимаешь.

– Не обижайся. Таков жизненный факт: мужчинам нужно облегчение, мы все это понимаем. Я всего лишь сообщаю тебе, что можно с этим поделать. Для этого есть места. Спроси у друзей в порту, а если стесняешься, спроси в Центре переселения.

– Ты имеешь в виду бордели?

– Называй их борделями, если тебе так нравится, но ничего недостойного я о них не слышала, там довольно чисто и приятно.

– Дежурные девушки работают в форменной одежде?

Она смотрит на него вопросительно.

– В смысле, они одеты стандартно, как медсестры? В стандартное нижнее белье?

– Это тебе предстоит выяснить самостоятельно.

– И это приемлемая профессия – работать в борделе? – Он понимает, что раздражает ее этими вопросами, но опять у него это настроение – отчаянное, горькое, донимает его с тех пор, как он отдал ребенка. – Девушка может заниматься этим и по-прежнему смотреть людям в глаза?

– Понятия не имею, – говорит она. – Сходи и проверь. А теперь извини, у меня ученик.

Он вообще-то врал, когда сказал Элене, что ничего не знает о местах, куда можно сходить мужчинам. Альваро недавно упоминал клуб для мужчин, расположенный неподалеку от порта, под названием «Salón Confort».

Из квартиры Элены он отправляется прямиком в «Salón Confort». На табличке у входа выгравировано: «Досуговый и развлекательный центр». «Часы работы: 14:00–2:00. Понедельник – выходной. Система допусков. Членство по одобрению». И, помельче: «Личное консультирование. Облегчение стресса. Физическая терапия».

Он толкает дверь. Оказывается в пустой приемной. Вдоль одной стены – банкетка. На стойке с надписью «РЕГИСТРАТУРА» пусто, лишь телефонный аппарат. Он усаживается и ждет.

Очень нескоро из служебной комнаты появляется хоть кто-то – женщина средних лет.

– Простите, что заставила ждать, – говорит она. – Чем могу помочь?

– Я бы хотел записаться.

– Да, пожалуйста. Заполните вот эти две анкеты, и мне потребуется удостоверение личности. – Она передает ему планшет и авторучку.

Он оглядывает первую анкету. Имя, адрес, возраст, форма занятости.

– У вас наверняка и моряки с судов есть, – замечает он. – Они тоже заполняют анкеты?

– Вы моряк? – спрашивает женщина.

– Нет, я работаю в порту, но я не моряк. Я говорю о моряках, потому что они сходят на берег всего на ночь-другую. Им тоже нужно записываться к вам, когда они сюда заходят?

– Услугами этого учреждения можно пользоваться только при одобрении членства.

– И сколько времени занимает одобрение?

– Одобрение – это недолго. Но после этого необходимо договориться о приеме с терапевтом.

– Я должен договориться о приеме?

– Необходимо, чтобы кто-то из терапевтов принял вас в свой список. Это займет некоторое время. Зачастую у них в списках нет мест.

– Так, значит, будь я моряком, о ком шла речь, моряком, у которого всего ночь-другая на берегу, мне сюда являться не имело бы смысла. К тому времени, когда мне назначили бы прием, мое судно отплыло бы в моря.

– «Salón Confort» работает не ради моряков, сеньор. У моряков есть свои учреждения – там, откуда они сами.

– Дома у них, может, и есть свои учреждения, но они не могут воспользоваться их услугами. Потому что они здесь, а не там.

– Да, разумеется: у нас свои учреждения, у них – свои.

– Понятно, да. Но, уж простите, вы рассуждаете как выпускница городского Института – Институт дальнейшего образования он называется, кажется.

– Ой ли.

– Да. Как выпускница одного философского курса. Может, логики. Или риторики.

– Нет, я не выпускница Института. Итак, вы определились? Будете записываться? Если да, пожалуйста, заполняйте анкеты.

Со второй анкетой у него больше трудностей. «Заявка на личного терапевта», – озаглавлена она. – «Ниже опишите себя и свои нужды».

«Я обыкновенный мужчина с обыкновенными нуждами, – пишет он. – То есть нужды мои не чрезмерны. До недавнего времени я был полностью занят как опекун ребенка. После того как я отказался от ребенка (прекратил опекунство), мне как-то одиноко. Не знаю, чем себя занять». – Он повторяется. Это оттого, что пишет авторучкой. Если б у него был карандаш с ластиком, он мог бы описать себя экономнее. – «Мне нужно дружеское ухо – снять с себя бремя. У меня есть близкий друг-женщина, однако она в последнее время занята другими вещами. В наших с ней отношениях не хватает подлинной близости. На мой взгляд, снять с себя бремя можно лишь в близких отношениях».

Что еще?

«Я изголодался по красоте, – пишет он. – По женской красоте. Как-то изголодался. Я алчу красоты, которая, по моему опыту, пробуждает благоговение и вместе с тем признательность – признательность за удачу обнимать красивую женщину».

Он подумывает, не вычеркнуть ли весь абзац про красоту, но все же оставляет. Если его будут оценивать, пусть оценивают порывы его сердца, а не ясность мысли. Или логику.

«Что не означает, что я не мужчина и не имею мужских нужд», – грубовато завершает он.

Qué tontería! Какая мешанина! Какая нравственная сумятица!

Он сдает обе анкеты. Регистраторша просматривает их – не притворяясь, что не просматривает, – от начала и до конца. Кроме них, в приемной никого. Не час пик. «Красота пробуждает благоговение»: замечает ли он бледнейшую тень улыбки, когда она добирается до этого заявления? Простая и незатейливая ли она регистраторша, или у нее самой есть опыт признательности и благоговения?

– Вы не поставили одну галочку, – говорит она. – «Продолжительность приема: 30 минут, 45 минут, 60 минут, 90 минут». Какую продолжительность предпочитаете?

– Давайте максимальное облегчение: девяносто минут.

– Девяностоминутного приема вам придется подождать. Из-за расписания. Тем не менее я вас записываю на длинный первый прием. Позднее сможете поменять, если пожелаете. Спасибо, на этом все. Будем с вами на связи. Мы письменно известим вас о сроке первого приема.

– Ничего себе процедура. Теперь понятно, почему моряков тут не ждут.

– Да, «Салон» на преходящих не рассчитан. Но состояние преходящего преходяще само по себе. Некто преходящий там, откуда он родом, непреходящ, в точности так же, как любой, чей дом здесь, будет преходящим в других местах.

– Per definitionem, – говорит он. – У вас безупречная логика. Буду ждать вашего письма.

В анкете он указал адрес Элены. Проходят дни. Он спрашивает у Элены: письма нет.

Он возвращается в «Салон». На дежурстве та же регистраторша.