Онлайн книга «Детство Иисуса»
|
– Всего пять минут вашего времени, сеньор Леон, – молит он. – Мы хотим показать вам, каких успехов Давид добился в чтении. Пожалуйста. Давид, покажи сеньору Леону, как ты читаешь. Сеньор Леон жестом приглашает их в классную комнату. Давид открывает «Дона Кихота». – «В некоем селе Ламанчском, которого название у меня нет охоты припоминать, не так давно жил-был один из тех идальго, чье имущество заключается в тощей кляче…» Сеньор Леон резко обрывает его: – Я не готов слушать выученное наизусть. – Он шагает к книжному шкафу, достает книгу, возвращается с ней, открывает ее перед ребенком. – Читай. – Откуда? – Сначала. – «Хуан и Мария едут к морю. Сегодня Хуан и Мария собираются на море. Отец говорит им, что их друзья Пабло и Рамона могут поехать с ними. Хуан и Мария радуются. Мать делает им бутерброды. Хуан…» – Стоп! – говорит сеньор Леон. – Как тебе удалось выучиться читать за две недели? – Он много времени провел с «Доном Кихотом», – встревает он, Симон. – Пусть мальчик сам скажет, – говорит сеньор Леон. – Если ты две недели назад читать не мог, как тебе удается сейчас читать? Мальчик пожимает плечами. – Это же просто. – Отлично. Раз чтение – это так просто, расскажи мне, про что ты читал. Расскажи мне какую-нибудь историю из «Дона Кихота». – Он падает в яму, и никто не знает, где он. – Да? – А потом он убегает из нее. По веревке. – А еще? – Они его запирают в клетку, и он какает в штаны. – И почему же они его запирают? – Потому что они не верят, что он – Дон Кихот. – Нет. Потому что нет такого человека – Дона Кихота. Потому что Дон Кихот – вымышленное имя. Они хотят отвезти его домой, чтобы он пришел в себя. Мальчик бросает на него, Симона, неуверенный взгляд. – У Давида свое прочтение этой книги, – говорит он сеньору Леону. – У него живое воображение. Сеньор Леон не удостаивает его ответом. – Хуан и Пабло идут на рыбалку, – говорит он. – Хуан ловит пять рыб. Пиши на доске: пять. Пабло ловит три рыбины. Пиши под пятью: три. Сколько рыб поймали вместе Хуан и Пабло? Мальчик стоит у доски, глаза крепко зажмурены, словно он слушает, когда произнесено будет издалека некое слово. Мелок не движется. – Считай. Считай «один-два-три-четыре-пять». Теперь еще три. Сколько получается? Мальчик качает головой. – Мне их не видно, – говорит он тихонько. – Не видно чего? Тебе не надо видеть рыбу, нужно видеть числа. Смотри на числа. Пять и еще три. Сколько всего? – На этот раз… на этот раз… – говорит мальчик тем же тихим, безжизненным голосом, – это… восемь. – Хорошо. Проведи черту под тремя и запиши восемь. Значит, ты все время притворялся, что не умеешь считать. Теперь показывай, как ты умеешь писать. Пиши: «Conviene que yo diga la verdad» – «Я должен говорить правду». Слева направо, медленно, но ясно, мальчик пишет: «Yo soy la verdad» – «Я есть правда». – Видите, – говорит сеньор Леон, обращаясь к Инес. – Вот с чем мне ежедневно приходилось иметь дело, когда ваш сын был у меня в классе. Я настаиваю: в классе может быть только один начальник, не два. Вы не согласны? – Он исключительный ребенок, – говорит Инес. – Что это за школа такая, если вы не справляетесь с единственным исключительным ребенком? – Отказ слушать учителя не равносилен исключительности ребенка – это означает лишь то, что ребенок непослушен. Если вы настаиваете, что ребенку требуется особое обращение, отправьте его в Пунто-Аренас. Они там знают, как обращаться с исключительными детьми. Инес вскакивает, глаза горят. – В Пунто-Аренас он поедет через мой труп! – говорит она. – Идем, дорогой мой! Мальчик осторожно укладывает мелок в коробку. Не глядя по сторонам, он выходит за матерью из класса. В дверях Инес оборачивается и мечет в сеньора Леона последнюю стрелу. – Вы не годитесь учить детей! Сеньор Леон безразлично пожимает плечами. К концу дня ярость Инес только нарастает. Она часами висит на телефоне с братьями, строит и перестраивает планы их отъезда из Новиллы и начала новой жизни где-нибудь в другом месте, вне досягаемости образовательных властей. Он же, осмысляя встречу в классе, понимает, что все испортить еще хлеще можно было бы, да некуда. Ему не нравится властный сеньор Леон, он согласен с Инес, что ему нельзя руководить маленькими детьми. Но почему мальчик противится обучению? Врожденный бунтарский дух в нем возгорается, раздуваемый матерью, или у этих скверных отношений между учеником и учителем есть более отчетливая причина? Он отводит мальчика в сторону. – Я понимаю, что сеньор Леон может иногда быть очень строг, – говорит он, – и вы с ним не всегда ладили. Я пытаюсь понять, почему. Сеньор Леон, может, говорил тебе что-нибудь неприятное, а ты нам не рассказывал? Мальчик бросает на него растерянный взгляд. – Нет. – Как я уже сказал, я никого не виню, я просто хочу понять. Есть ли какая-нибудь причина, по которой тебе не нравится сеньор Леон, – кроме того, что он строгий? – У него стеклянный глаз. – Я осведомлен об этом. Вероятно, так получилось из-за несчастного случая. Вероятно, его этим легко уязвить. Но мы не враждуем с людьми лишь потому, что у них стеклянный глаз. – Почему он говорит, что Дона Кихота нет? Дон Кихот есть. Он в книге. Он спасает людей. – Это правда, в книге есть человек, который называет себя Доном Кихотом и спасает людей. Но некоторые люди, которых он спасает, вообще-то не нуждаются в спасении. Им все нравится и как есть. И они злятся на Дона Кихота, кричат на него. Они говорят, он не понимает, что делает, говорят, что он нарушает общественный порядок. Сеньору Леону нравится порядок, Давид. Ему нравятся покой и порядок в классе. Ему нравится порядок в мире. В этом нет ничего плохого. Хаос бывает очень неприятным. – Что такое «хаос»? – Я тебе уже объяснял. Хаос – это когда нет порядка, нет законов, за которые держатся. Хаос – когда все подряд просто вихрится вокруг. Лучше описать я не могу. – Это как числа расползаются и ты падаешь? – Нет, не так, вообще не так. Числа никогда не расползаются. На числа можно полагаться. Числа скрепляют мироздание. С числами нам стоит дружить. Дружи ты с ними, они бы к тебе тоже прониклись. И тогда тебе бы не пришлось бояться, что они уйдут у тебя из-под ног. Он говорит изо всех сил серьезно, и мальчик вроде слышит это. |