Книга Скованы страстью, страница 12 – Мейси Ейтс

− Не уверен, что могу сказать тебе что-то конкретное.

− Но мне это нужно. И не больше тридцати дней.

− Хорошо.

Но, даже заручившись его словом, Анна все равно не могла расслабиться. Тридцать дней. Целый месяц провести в золоченой клетке в полной власти этого человека. Но следом за этой мыслью сразу же пришла внезапная вспышка чистой радости. Впервые в жизни она сможет наслаждаться полным уединением и неторопливо нежиться в ванне, прислушиваясь к собственным ощущениям и никуда не торопясь.

− Только не думай, что ты моя пленница.

При одном слове «пленница» радость сразу же угасла. Ведь, что бы он там ни говорил, именно ей она и была в действительности.

− Неужели? Так, значит, я могу идти?

− Нет.

− Тогда чем же я отличаюсь от пленницы?

− Я бросил тебя в подвал, а на столе у тебя один хлеб да вода? Нет. Я обеспечил тебя мягкой постелью и фруктами.

− Значит, я пленница с хорошим рационом и кроватью.

− Можешь считать себя кем угодно, просто не забывай, что разница между тобой и пленницей примерно такая же, как и… как и между быть проданной и выкупленной. Выбирай сама.

− Вообще-то, я бы предпочла просто вздремнуть.

− Хорошо, отдыхай, а потом пообедаешь вместе со мной.

− С тобой? Зачем?

− Затем, habibti, что не могу же я оставить тебя умирать с голоду в темнице.

− А почему бы и нет? Это очень подошло бы к твоему образу головореза из пустыни.

− Это комплимент?

− Не совсем. Так зачем нам все-таки обедать вместе?

− Затем, что обо мне и так ходит слишком много слухов, правда, в том, что обо мне говорят, хватает и страшной правды. И я не хочу, чтобы ко всему этому добавилась еще и молва об удерживаемой против воли американке.

− Наверняка все решат, что ты начал создавать собственный гарем.

− Наверняка.

− А чего ты еще ждешь? Скоро все поймут, кто я такая, так что притворяться твоей… девушкой я не могу.

Зафар вдруг отрывисто рассмеялся.

− Я не встречаюсь с девушками, Анналиса.

− Анна. Никто и никогда не называет меня Анналисой.

− Анна, − невозмутимо продолжил Зафар. − У меня есть любовницы, если их можно так назвать. Партнерши по постели. Женщины, которые меня удовлетворяют и которых удовлетворяю я. − Эти темные грубые и дикие слова, такие же как и сам этот мужчина, должны были бы ее ужаснуть и оттолкнуть. Так же как и он сам. Но почему-то этого не происходило. − У меня нет девушек. От одного этого слова на ум сразу приходят цветы и конфеты. Походы в кино. А я не был в кино уже…да никогда, собственно, там не был. И за последние пятнадцать лет не смотрел ни одного фильма.

− Но разве так бывает?

Анна в очередной раз почувствовала, что в чем-то они невероятно схожи. Сама она тоже вечно стремилась к каким-то целям, не успевая осматриваться по сторонам и вести нормальную светскую жизнь.

Но за всю жизнь ни разу не сходить в кино? И за пятнадцать лет не посмотреть ни одного фильма? Да он же не поймет и половины ее шуток! Она сразу же задумалась, смотрел ли кино Тарик. Их разговоры всегда были о чем-то большом и значимом, вроде чести, долга и нефти.

А кино они не обсуждали. Несмотря на то, что Анна очень его любила.

− Да как-то постоянно отвлекался на всякие мелочи. Думал, как бы каждый день выжить, да при этом еще и следил, чтобы бедуины не лишились последних прав и окончательно не одичали, но, наверное, ты права, и мне следовало сосредоточиться на фильмах.

− Может, еще скажешь, что за все эти годы у тебя и минутки свободной не выдалось? На любовниц-то ты время находил. − Сразу же представив в объятиях этого смуглого мужчины светлокожую блондинку, Анна почувствовала, как у нее горит лицо. Слишком уж эта блондинка походила на нее саму…

− Верно, но, на мой взгляд, секс значительно интереснее телевизора.

От подобного заявления Анна лишь открыла рот.

− Ладно, − выдохнула она, собираясь с мыслями. − И я прямо сейчас хотела бы кое-чем заняться в кровати. Вздремнуть. Так что… до встречи.

− Как скажешь. Увидимся за столом. Платье тебе пришлют.

− Отлично, а то я уже переживала, что не смогу предстать перед тобой в подобающем виде.

Зафар снова отрывисто рассмеялся. Что ж, похоже, за все эти годы в пустыне он не только не смотрел телевизор, но и разучился нормально смеяться.

− Да, это была бы настоящая трагедия.

− Точно. А теперь ты все-таки меня оставишь?

− Знаешь, ты слишком много командуешь для…

− И вот мы снова вернулись к этому вопросу. Кто я?

Зафар пристально на нее посмотрел.

− У тебя явно есть собственное мнение о том, как мне следует действовать. И ты явно умеешь держаться на высоте… пока не забываешься и не идешь на поводу у собственного языка.

− Так я умею держаться? Прям по-королевски? − полушутя уточнила Анна.

− Именно. Это сразу видно по твоей осанке. Потому, как ходишь, как сидишь. По манере держаться. Учитывая, что только что у меня была встреча с послом…

− Только что?

− Да. И возможно, я даже пообещал стереть его с лица земли.

− Ничего себе.

− А он, возможно, пообещал обратиться к журналистам.

− Бог ты мой.

− Так что, думаю, никого не удивит, что мне нужно немного помощи. Особенно если учитывать, что совсем скоро мне придется играть на публику. Полагаю, ты уже начинаешь немного разбираться в ситуации, и не откажешься мне помочь.

Анна сглотнула. Почему-то все это ей совсем не нравилось.

− Похоже, мисс Кристенсен, вам придется превратить грубого и неотесанного дикаря вроде меня в культурного человека.

Одеваясь и спускаясь к столу, Анна безуспешно пыталась понять, что же он все-таки имел в виду.

Проходя по пустынным и едва ли не до жути безмолвным коридорам, она сразу же вспомнила, как шумно и людно было во дворце Тарика. Там все время кто-то куда-то спешил, всюду сновали слуги, смеялись и переговаривались туристы… Здесь же все кругом было мертвым и… застывшим во времени. Словно в зачарованном замке, где всех обитателей десять лет назад погрузили в глубокий сон или превратили в мебель и посуду.

Ну или все дело в том, что на троне уселся новый правитель, все преданные последователи которого остались в бескрайней пустыне.