Книга Ты только моя, страница 15 – Кейт Хьюит

Мгновение Халиль молчал.

– Дайте-ка угадаю. А после этого он сам станет главой государства? Премьер-министром, возможно?

К собственному удивлению, Елена поймала себя на том, что улыбается.

– Что-то вроде того.

– И вы думаете, что этого не произойдет, если вы вступите в брак?

– Готова биться об заклад. Это оправданный риск.

– Я знаю в этом толк.

– Да уж, не сомневаюсь. – Они улыбнулись друг другу, и Елена подивилась самой себе. Как она может шутить о собственном похищении? Чувствовать себя единомышленницей своего похитителя? И все же именно так оно и есть. И даже больше.

– Люди Талии по большей части любят меня. Королевская свадьба им бы пришлась по душе. И Маркосу будет сложно провернуть задуманное в такой обстановке.

– Думаю, – тихо сказал Халиль, – что народ Талии на самом деле очень вас любит. Я уверен, вы хорошая королева. И так преданы своим подданным.

Елену затопило приятное чувство от искренности, с какой были сказаны эти слова. Оказывается, когда в тебя верят, это значит так много…

– Я стараюсь, – тихо сказала она. – Я знаю, что делаю ошибки, но я люблю свою страну. Я хочу соблюсти традиции, но в то же время привести ее в двадцать первый век.

– И как, удается это вам?

Елена застенчиво опустила взгляд: она не привыкла говорить о своих достижениях. Их чаще всего не признавали – совет, во всяком случае.

– Немного. Я внесла несколько новых предложений, чтобы защитить права женщин. Инициировала пересмотр национальной учебной программы для начальных школ. Образование в Талии было одним из ее самых слабых мест.

Халиль ободряюще кивнул, и она продолжила:

– Я также положила начало ежегодному фестивалю национальной музыки и танца. Это важно. Вы же знаете, что Талия названа так в честь музы поэзии… Конечно, это не так уж много.

– Зачем принижать свои достижения? Другие люди легко сделают это за вас, уж это я теперь точно знаю.

Елена пристально посмотрела на него, не отводя взгляда. Она чувствовала невероятную солидарность с этим человеком, который сперва был ее врагом. Они так похожи. Они понимают друг друга гораздо больше, чем можно было ожидать.

– А этот Маркос – у него достаточно полномочий устроить голосование?

– Увы, да. Наша конституция гласит, что монарх не может принять закон, не одобренный большинством членов совета. И совет не может провести закон, не одобренный королем или королевой. Но есть один важный нюанс: если Совет проголосует за что-то единогласно, монарх вынужден будет согласиться.

– Даже на собственную гибель?

– Такого за тысячу лет еще не было ни разу. – Она снова отвернулась, опасаясь, что он увидит страх и стыд на ее лице. Страх, что с ней-то первой это и произойдет. Стыд, что она не была достаточно сильной, чтобы сохранить корону и сдержать обещание, которое она дала своему умирающему отцу.

«Ради Талии, Елена. Ты должна жить ради страны и короны».

– С вами этого не случится, Елена. – Уверенность в голосе Халиля была заразительной. – Вы слишком сильная для этого.

– Спасибо, – прошептала она.

– Вы слишком многое перенесли для столь юного возраста, – продолжил Халиль. – Вы же единственный ребенок в семье? Титул в любом случае перешел бы к вам?

– Да, хотя родители какое-то время надеялись, что у них будут еще дети. Мальчик. Но у мамы все время были выкидыши.

– Это трагедия.

– Да. Думаю, именно поэтому они так меня оберегали и защищали.

– Души не чаяли?

– Не совсем. – Она подумала, как мало на самом-то деле она видела родителей. – Ограждали от внешнего мира. Я не ходила в школу до тринадцати лет. А когда наконец пошла, чувствовала себя неловкой, подавленной, ужасно застенчивой. Не слишком хорошее начало. Я долго не могла привыкнуть.

– А затем вы в юном возрасте стали королевой.

Халиль снова наполнил вином ее бокал. Первый она уже осушила – для храбрости, видимо. Встретив его взгляд, она сделала еще глоток.

– В девятнадцать лет, – сказала она и почувствовала, как алкоголь согревает ее внутри, успокаивая нервы.

– Я знаю, что ваши родители погибли от бомбы террориста, – тихо произнес Халиль.

Елена кивнула. Она боялась говорить и даже думать об этом ужасном дне, ненавидела воспоминания об остром запахе дыма, резкой боли от битого стекла на своих ладонях, звоне в ушах – все это до сих пор заставляет ее вскакивать по ночам в ледяном поту.

– Простите. Я знаю, что это такое – рано потерять родителей. Должно быть, вы очень скучаете по ним.

– Да.

– Звучит не очень уверенно.

– Конечно же нет! – Елена закусила губу. – Просто я на самом деле не так уж хорошо их знала. Они были вдалеке от меня большую часть времени…

Мне не хватает воспоминаний о них именно как о родителях, если вы понимаете, о чем я. Мы не очень напоминали обычную семью. Наверное, это странно звучит.

Халиль покачал головой.

– Вовсе нет, – сказал он, и Елена задумалась, тоскует ли он по идеальной семье, по любящим родителям, которые могли бы поддерживать его даже сейчас.

Халиль наклонился к ней, убрал выбившийся локон за ухо, слегка коснувшись пальцами щеки.

– Вы стали такой грустной, – мягко сказал он. – Простите, что вызвал плохие воспоминания.

– Ничего. – Пальцы Халиля задержались на ее щеке, и ей внезапно захотелось, чтобы он не убирал их. Чтобы он поцеловал ее.

Ее губы инстинктивно разомкнулись, взгляд остановился на его губах. Интересно, какие они на вкус. Каково это – коснуться их своими губами. Она никогда не целовалась по-настоящему прежде, что внезапно показалось ей нелепым – в двадцать три-то года. Но учеба в монастырской школе и восхождение на трон в девятнадцать лет не позволяли ей даже думать о романтических отношениях. Ни возможности, ни большого выбора подходящих партнеров для царствующей королевы не было.

Но и сейчас вряд ли стоит думать о поцелуях с Халилем. С трудом она оторвала взор от его губ и взглянула прямо в его глаза цвета расплавленного золота. Его пальцы замерли на ее щеке, большой палец заскользил по подбородку. И Елена поддалась, ее сердце отчаянно забилось под этим волшебным натиском.

И тут Халиль отдернул руку от ее лица и откинулся на спинку стула.

Разочарование и смущение от совершенной ошибки накрыли Елену с головой. Она тут же заговорила, чтобы скрыть свою слишком явную тоску.

– Очень вкусно, – указала она на тарелки с едой. – Довольно сложные блюда для лагеря в пустыне. – Она продолжала уводить разговор в сторону от опасных тем, хотя теперь каждая тема казалась опасной. Все, связанное с Халилем, было опасным.