Онлайн книга «Анти-Авелин»
|
В телефоне повисла пауза. – Кать! Знаешь, кто мы? – Кто? – Анти-Авелин. – Анти что? – Анти-Авелин! Ты меня слышишь? – Это какое-то новое понятие? – Да, совершенно новое. Я тебе про него при встрече расскажу. Дверь в квартиру была не закрыта на замок. Мила стянула с себя пальто и прошла в ванную. В зеркале ванной комнаты она с грустью оглядела складочки на талии, и обратилась к своему отражению: – Крылья, конечно, были лишними, но хорошую фигуру они могли бы мне и оставить… за проделанную работу! Шагнув в свою спальню, она остановилась на пороге. На ее кровати, поджав к животу ноги и положив ладошки под щеку, лежал одетый Ландрин. Мила села на край и громко спросила: – И что мне с тобой делать? Он вздрогнул и открыл глаза: – Ты где была? – Кошку ловила… всю ночь. – Поймала? – Поймала. – Я волновался. – Заметно. – Больше так не делай. Тебе повезло, что подельники грохнули Кима. Если бы… – Приходи ко мне сегодня вечером на День рождения. Я тебя со своими родными душами познакомлю. Обещаю, будет весело и интересно. * * * Вечерняя прохлада опустилась на площади Вечного города. Улицы стали заполняться людьми, переждавшими знойный день в своих домах. Нега фонтанов и парков приглашала горожан в свои влажные объятья. По площади Иль-Джезу шел статный седовласый монах в дорогих черных одеждах. Его рука лежала на плече провожатого – послушника средних лет, одетого в серую рясу. Провожатый подвел слепого монаха к церкви и с почтением помог ему подняться на ее первые ступени. – Кье за дель Сантисссимо Но ме ди Джезу, – произнес монах. – Антонио, я помню каждую деталь фасада этого собора. Великий Микеланджело подарил нам своего талантливого ученика Джакомо Делла Порто, создавшего этот неповторимый шедевр. – Да, святой отец, – ответил послушник. – А фрески Джованни Баттиста Гаулли под куполом церкви… – скажи, ты видел что-либо прекраснее? – Нет, святой отец. С этими словами они вошли внутрь. – Антонио, запомни, этот мир создан для божественных творений, которые создают прекраснодушные люди. Если ты столкнешься с мерзостью, подлостью и предательством, вспомни эти великие шедевры, которые ты можешь лицезреть сейчас, и постарайся остаться на светлой стороне бытия. Не позволяй себе черстветь сердцем и беги от злых мыслей. – Хорошо, святой отец. – Я лишился зрения, и теперь могу довольствоваться лишь воспоминаниями об этом мире. Только тогда, когда мы что-то теряем, начинаем осознавать ценность утраченного. Это плохо, Антонио. – Плохо, святой отец. – Давай присядем, Антонио, и ты почитаешь мне любимые строки из писем Амадео. Ты взял их с собой? – Конечно, святой отец, – послушник достал из холщовой сумы бумаги и поднес их к глазам. – «Мой светлый друг, твои похвалы в мой адрес и признание меня твоим учителем – это недостойная меня честь. Я – лишь восторженный почитатель твоей могучей воли к справедливости и добру. Я дрожащий лист на древе могущественного Ордена Иезуитов, творящего человеколюбие и несущего свет всем страждущим. Твое желание говорить со мной о вечных ценностях мироздания – не моя заслуга, а порывы твоей, молящейся за всех, души. Ты вопрошаешь меня: что есть любовь? А сам живешь, руководимый этим чувством. Любовь есть огромная сила, уничтожающая все преграды между людьми и объединяющая их к созиданию лучшего будущего для себя и для своих потомков. Любовь не подчиняет себе никого, напротив, делает людей свободными, разнообразными и непохожими друг на друга. Она дает ощущение единения с миром, и имеет не берущее, а дающее начало…» – Антонио, как бы я хотел на закате своих дней встретиться с Амадео! – остановил чтение монах. – Он много лет приходится мне духовным братом и дорогим наставником. Ответь, почему он не отзывается на мои приглашения посетить Рим и мою обитель? Антонио, ты меня слышишь? Почему ты молчишь? – Мы нашли его, святой отец, по вашей просьбе. Он находится в Риме. – Зачем же ты утаивал от меня эту важную новость? Я жажду встречи с ним столько долгих лет! Не будем ждать его визита! Нарушим все правила и обычаи! Веди меня к нему. – Мы не попадем в Монастырь Кармелиток раньше окончания вечерней службы. – Куда?! А что он там делает? – Он, вернее – она… Святой отец, под именем Амадео скрывалась женщина. Мы узнали об этом, установив слежку за посыльным. Монах встал со скамьи в растерянности. – Женщина?! Пусть так, я назову ее сестрой. Ты уверен? Вдруг, ошибка? – Нет, святой отец. Мы говорили с ней, она во всем созналась, и изъявила желание явиться к вам сегодня вечером с извинениями и объяснением причин своего поступка. – Что ж, это меняет дело. Ласковый летний вечер угасал на куполах Вечного города. Реки улиц, погрузившиеся в сумрак, наполнились гомоном людей, возвращающихся с вечерней службы. По одной из них быстрым шагом шел послушник в серой рясе, а следом – монахиня в белой накидке. Лицо ее было скрыто под черной сеткой вуали. Они поднялись по ступеням церкви Иль-Джезу и исчезли за высокой боковой дверью. – Мы явились по вашему приказанию, святой отец, – доложил с поклоном послушник. – Оставь нас, – приказал монах. В большом зале горела только одна свеча, стоящая на столе. Блики от ее пламени колыхали тени на богатых резных шкафах, заставленных фолиантами. В кресле с высокой спинкой неподвижно сидел хозяин кабинета и смотрел в одну точку. Он медленно поднял руку в ту сторону, в которую смотрел, и прерывающимся голосом произнес: – Приблизься ко мне. Не бойся. Я так предвкушал эту встречу, полагая, что найду друга, брата или наставника, а обрел добрую сестру. Или мудрую мать? Расскажи мне: кто ты? Почему твой выбор пал на меня? Монахиня бесшумно приблизилась к креслу. – Почему ты безмолвствуешь? Ты разочарована видом седовласого слепого старика? От внезапного прикосновения к руке, монах вздрогнул и, нервно вздохнув, заулыбался. – Твое дружеское пожатие руки успокоило мое сердце. Назови мне свое имя. Монахиня молча подняла свободную руку к его лицу и, тронув висок, провела пальцами по завитку седых волос. – Такое могла себе позволить только одна женщина на свете… Авелин? Этого не может быть! Авелин!! – Да, Жан Поль, это я. Он хватал воздух дрожащими губами, прижимая ее руки к своему лицу. |