Онлайн книга «Васек Трубачев и его товарищи»
|
– Стой, стой! Показывай, что за багаж у тебя? – останавливал на крыльце Грозный. Иван Васильевич не переносил двух вещей: пугачей и рогаток. Нюх у него на эти вещи был безошибочный: – Стоп! Что-то ты такой бодрый нынче? И, нащупав оттопыренный карман. Грозный вытаскивал оттуда предательски торчавшую рогатку. – Так… до зубов вооружился. Давай пугач! – Да нету у меня, Иван Васильевич! – Нету? Кому-нибудь другому рассказывай! Васька он пропустил беспрепятственно – из сумки у него торчал только выжженный пенал. В классе ребята показывали друг другу свои сокровища. Девочки принесли вязанье, платочки, вышивки. Мальчики высмеивали их: – Станет он это смотреть, очень ему нужно! В куклы с вами играть! – Мы Марии Михайловне всегда показывали. Ей даже нравилось очень! – кричали девочки. – Марии Михайловне! Да она сама вышивала, она учительница, а он учитель! – доказывали им мальчики. – Девочки, не слушайте их! Вот назло я первая свою вышивку покажу! Я не боюсь! – кричала Синицына. – Ну и что хорошего? Только осрамитесь! – возмущался Одинцов. – А какое вам дело? Мы сами за себя отвечаем. – Девочки, не обращайте на них внимания! – уговаривала подруг Зорина. Степанова медленно развязывала какую-то коробочку. – Мы просто покажем всё, что у нас есть. А ты, Одинцов, умнее, когда молчишь, честное пионерское. Надя Глушкова запрыгала: – Получил? Получил? На Одинцова со всех сторон посыпались шутки. – Ну, напали!.. – крикнул Лёня Белкин. – Одинцов, удирай, а то засмеют! – Да ну их! Навстречу Ваську бросился Саша: – Трубачёв, я тебя давно жду! Вот марки принёс. – И я принёс пенал и рамку. – Васёк похлопал по сумке. – Трубачёв, – крикнула Синицына, – мы первые будем свои работы показывать. – Трубачёв, они хотят со своими вышивками вылезать… Понимаешь? Новый учитель – военный человек, а они к нему с тряпками! – объяснил Одинцов. – Мы не с тряпками! – А с чем же? – У нас – своё, а у вас – своё! Васёк положил на парту сумку. – Тише! – Он выждал, пока наступила тишина. – Кого Сергей Николаевич спросит, тот и покажет – мальчик или девочка, понятно? А самим не вылезать, категорически! Понятно? – Понятно! – прошумел класс. – Ну и лучше! Так, по крайней мере, никому не обидно. Ребята занялись рассматриванием принесённых вещиц. В классе шуршала бумага, под партами валялись обрывки газет, тесёмки, тряпочки. Саша был занят марками. Одинцов раскладывал по ящикам свои камни. Трубачёв, сидя боком на парте, что-то рассказывал ребятам. Когда в класс вошёл Сергей Николаевич, все вскочили. Учитель прошёл к столу. Под ноги ему попалась какая-то бумажка. Он поднял её, повертел в руках, потом оглядел класс и сдвинул брови. – В классе грязно. В чём дело? – отчётливо сказал он и, заложив руки за спину, отошёл к окну. Несколько ребят сорвались с места и нырнули под парты. Через минуту учитель повернулся к классу. Все сидели уже на местах с виноватыми, сконфуженными лицами. – Я думал, что говорить о чистоте и порядке в четвёртом классе мне не придётся. Но пусть это будет в первый и последний раз. Вы не малыши, и объяснять тут вам нечего. Есть староста, есть дежурный по классу, есть санком. Честный человек честно относится к своим обязанностям. Все были подавлены. Синицына, прикрыв ладонью рот, отвернулась и сделала ребятам гримасу. «Что? Говорила я вам? Вот и любите его после этого!» – было написано на её торжествующей физиономии. Начался урок. Учитель вызывал к доске, спрашивал с мест. Ребята подтянулись. Они старались так ходить, как ходит учитель, так чётко выговаривать слова, как выговаривает он, и вообще заслужить улыбку, шутку, похвалу. Выходя к доске, мальчики прижимали руки к туловищу и старались держаться прямо, по-военному. На переменке озабоченно переговаривались между собой: – Не спрашивает, что принесли. – Забыл или рассердился? – Ага, похвалиться хотели, а он и не спрашивает ничего! – язвила Синицына. Васёк заложил в учебник свою рамочку – он уже пожалел, что принёс её: «Зря только карточку изомну». Но на последнем уроке Сергей Николаевич вдруг сказал: – Кто-то из вас собирался принести свои работы, коллекции. Одинцов, кажется, хотел показать уральские камни. Ребята ожили: – Одинцов, Одинцов, иди! Одинцов покраснел от удовольствия: – Можно показать? – Конечно. Одинцов вытащил из сумки серую коробку с несколькими отделениями и подошёл с ней к столу. Учитель внимательно рассматривал камни – о каждом он знал что-нибудь интересное. Рассказывая, держал камень на ладони, обходил с ним всех учеников. Или говорил Одинцову: – Покажи ребятам. За камнями появились коллекции насекомых, за коллекциями – Сашины марки. Всё приобретало особый интерес в руках учителя. – Вот этот жук… – говорил Сергей Николаевич. И жук начинал оживать в его рассказе. Он гудел, жужжал, портил в садах деревья, спасался от преследования и наконец укладывался обратно в коробочку. – Вот эта марка… – говорил учитель. И марка начинала длинное путешествие из чужой страны через моря, через океаны, на судне, на самолёте, в поезде и наконец возвращалась к Саше. Васёк показал пенал и рамку с карточкой матери. Учитель спросил, кто выжигал. Васёк сказал, что он сам. Учитель посмотрел на карточку и улыбнулся: – Твоя мать? – Да, – сказал Васёк и, испугавшись, что учитель будет что-нибудь спрашивать, поспешно добавил: – Она умерла. – Возьми, – сказал учитель, передавая ему рамку. И, подняв вверх пенал, стал рассказывать, как по дереву можно выжечь различные рисунки и раскрасить их. Несколько мальчиков не принесли ничего. Учитель удивился: – А что же вы любите, что делаете дома? Малютин вытащил из-под парты большой лист. – Я немножко чёрчу, – сказал он. – Вот тут я нашу школу начертил, и улицу, и парк… – Рассказывая, он проводил мизинцем по тонким и жирным линиям на бумаге. – А вот это, – указал он на другой чертёж, – прямо так, я выдумал из головы такое, как бы мне хотелось… чтоб было… новая школа, фруктовый сад вокруг, пристань… |