Онлайн книга «Васек Трубачев и его товарищи»
|
В передней, возле сваленных в кучу дранок и обрезков, Грозный, присев перед табуреткой, кипятил на керосинке чан. Леонид Тимофеевич, выглянув из окна второго этажа, махнул ребятам рукой: – Кончайте! Кончайте! Домой пора! Васёк сгрёб лопаты, покрыл их брезентом и выпрямился. Исцарапанные плечи его, чёрные от солнца и грязи, ныли от усталости. Но сквозь эту усталость он чувствовал, что горячий призыв Вити Матроса влил в него какие-то новые силы. Казалось, всё можно преодолеть в жизни. Девочки принесли в кружке воды и поливали друг другу на руки. Мазин молча взял у них из рук кружку, жадно выпил тепловатую водичку и, сплюнув, сказал себе в оправдание: – Всё равно не отмоетесь здесь. Незачем и грязь разводить. Спорить никому не хотелось. Все молча отряхивали платье от въедливой известковой пыли, чистили о траву побелевшие тапки. – Вот и ещё день прошёл… – как-то значительно и печально сказал Одинцов. Васёк поднял глаза и встретил тоскующий взгляд Петьки. – Пойдём на пруд! – бодро сказал Васёк. – Там и вымоемся и поговорим. Он знал, что у всех на душе лежит тяжёлый камень – беспокойство за учёбу. Аккуратное посещение уроков всё ещё не налаживалось, каждый день кто-нибудь отсутствовал. – Надо посоветоваться, – как всегда в трудных случаях, говорил Одинцов. День уже кончался, но впереди был ещё длинный вечер. – На пруд! На пруд! – оживились ребята. – Девочки, не расходитесь! – Мне домой надо, – покачала головой Нюра. – Васёк, я сегодня обещала маме прийти пораньше. Она очень много занимается сейчас политучёбой. Мне надо ещё ужин сварить и посуду убрать, тихо сказала Лида. – А завтра мама работает, так, может быть… – Нет, у нас нет больше завтрашних дней. Мы можем потерять шестой класс, понятно? – Давно понятно! – буркнул Мазин. – Объявляю сегодняшний сбор на пруду обязательным! – решительно закончил Васёк. Сбор! Знакомое слово всколыхнуло и сразу мобилизовало ребят, все повеселели. Петя Русаков с благодарностью взглянул на Трубачёва. – Молодец! – одобрительно сказал Одинцов. К Лиде и Нюре подошёл Сева Малютин. – Вы куда? – Пойдём, пойдём – у нас сбор! Сейчас Трубачёв объявил! – Как? А я ничего не знаю! Мне даже не сказали! – обиделся Сева. – Да это только сейчас. Мы тоже ещё ничего не знали – вдруг он говорит: сбор! – взволнованно зашептали девочки. – Давно не слышали! – усмехнулся Мазин и, так же как Одинцов, одобрительно сказал: – Молодец Трубачёв! Васёк шёл впереди, не оглядываясь, но слышал всё, что говорили товарищи. Слово «сбор» вырвалось у него неожиданно. И теперь он сам был взволнован этим коротким и торжественным напоминанием о том, что они пионеры, что им необходима пионерская работа, что в ней есть всё, чего им не хватает в их жизни и труде. В ней есть чёткость, мужество, дисциплина и многое другое, что делает жизнь увереннее и проще и не даёт возможности растрачивать бесполезно своё время. Ещё минуту назад Васёк не знал, о чём будет говорить с товарищами и как выйдут они из своего трудного положения. Но теперь он знал. Да, сбор! На нём всегда решались самые серьёзные вопросы. Васёк шёл твёрдым, уверенным шагом и чувствовал, что в его товарищах тоже появились спокойствие и бодрость. В редкие часы отдыха любимым местом ребят был старый пруд. Заросший и заброшенный, он напоминал им Слепой овражек. Так же на закате в зелёной воде отражались светлые лучи солнца, так же качались над головой шумливые ветки и кричали, пролетая, птицы. Только не было затонувшей в воде коряги. Здесь, среди ёлок, на тёмном берегу, как случайная гостья, гляделась в пруд нарядная белая берёза. На её нежном стволе чернели вырезанные Мазиным буквы: «Р.М.З.С.». Л около бывшей землянки, широко раскинув разлапистые ветки, крепко сидела в земле старая ель. Нет, это не был Слепой овражек! По краю пруда не рос густой орешник, здесь не могли спугнуть ребят чужие, страшные шаги… Но в густой тени, у заросшего пруда, вставали в памяти дорогие, знакомые лица, и чудилось, что протянешь руку – и опустишь её на тёплое загорелое колено сидящего рядом Генки, а закроешь глаза – и стоит перед тобой в шапке-кубанке Игнат, крепко сведены у переносья чёрные брови… А из-за спины Игната выглянут серые выпуклые глаза Федьки… И Грицько протянет через головы товарищей крепкую ладонь: «Здорово, хлопче, давай твою руку…» А то вдруг покраснеет вода на пруду, и почудится оттуда детское удивлённое лицо мёртвого Ничипора, покажется серебряная голова Николая Григорьевича, а рядом с ней другая – с густыми, нависшими бровями и пересечённой шрамом щекой… Острой болью рванётся сердце, тихо застонет над головой берёза, и страшно припомнится худенькое вытянувшееся тело деда Михаила. Ой, не забудьте ж того, пионеры, что видели, что слышали, не забудьте нашего лютого ворога!.. Нет, не похож родной пруд на Слепой овражек, только память здесь острей и жалостней да как будто ближе далёкие друзья. Поэтому и полюбилось так ребятам тихое местечко… – Мойтесь! – говорит Васёк и с удовольствием погружает в воду горячие пыльные руки. Ребята следуют его примеру и насторожённо следят, как он приглаживает водой свой непокорный чуб, неторопливо повязывает галстук. Вот он уже приготовился – чистый, свежий, приглаженный. На мокром лице синие глаза с знакомым блеском глядят на товарищей. Руки у всех невольно поднимаются к галстукам, старательно разглаживают их концы. – Мы пионеры, – говорит Васёк, – и сейчас, на этом сборе. Нам нужно разобрать все свои дела. Что у нас получается? Уроки мы пропускаем, в госпиталь никак не попадём, даже навестить Васю не можем. На работе толчёмся целый день все вместе. А потом ходим друг за другом и спрашиваем: что делать с учёбой? Верно я говорю? Ребята молча наклонили головы. – Так ты сам знаешь – времени не хватает, – пожал плечами Мазин. – Времени? – переспросил Васёк. – А где наше расписание? Вспомните, сколько уроков было в школе, сколько кружков… да сколько мы на коньках да на лыжах бегали, да в кино ходили… На всё это было у нас время? Лида Зорина подняла руку: – По-моему, с теперешним это нельзя сравнивать. Ведь тогда с нами и Сергей Николаевич был и Митя. Они сами за всем следили. И дисциплину подтягивали. Васёк быстро повернулся к Лиде: – А ты что хочешь, чтобы сейчас, когда идёт ремонт школы, к тебе взяли и прикрепили бы учителя и вожатого специально подтягивать твою дисциплину? Потому что ты сама ничего не можешь? Маленькая? – Почему это я? – возмутилась Лида. – Разве я про себя говорю? |