Онлайн книга «Васек Трубачев и его товарищи. Книга 1»
|
Но к Одинцову он не пошел, сомневаясь, что лучше: не выполнить обещание или осрамиться с плохой заметкой. * * * В пионерской комнате шла оживленная работа. Ребята складывали по порядку номера журналов и подшивали «Пионерскую правду», чтобы передать в школьную библиотеку. Васек покрывал лаком рамку для стенгазеты. «Вот это по мне», — думал он, с удовольствием макая кисть в густой лак. Митя сидел за столом, просматривая заметки для стенгазеты. — Это все у тебя? — спросил он Одинцова, приглаживая пальцами светлые волосы. — Маловато, плохо шевелитесь! — Многие только сегодня дали, — виновато сказал Одинцов. — Вот Лида Зорина дала заметку, и Трубачев, и еще несколько ребят… — Он подвинул к Мите новую пачку бумаг. — А, еще есть! — обрадовался Митя. — Давай, давай! Нюра Синицына вбежала в комнату и, оттолкнув Одинцова, положила на стол вырванный из тетрадки лист. — Вот, Митя! Я стихи написала, а Одинцов не берет. Он думает, что если он редактор, так может распоряжаться. А стихи очень хорошие, мои родители даже в «Пионерскую правду» послать хотели!.. — затрещала, размахивая руками, Синицына. — Стоп, стоп! — остановил ее Митя. — Экая ты мельница! — Вот она всегда так! — возмущенно сказал Одинцов. — Кричит только, а у самой голова ничего не работает. Вот прочти, что она тут написала. — «Что написала, что написала»!.. — передразнила его девочка. — Сядь и помолчи! — потянул ее за рукав Митя. — Сейчас разберемся. Я уже говорил тебе, Одинцов, что такие спорные вещи надо решать сообща. Васек оставил работу и подошел к столу. — Мы всей редколлегией проверяли. Тут она Лермонтова и Пушкина списала, да еще сама между ними втерлась! — сердито сказал он. — Неплохо попасть в такое соседство! — засмеялся Митя. — Сейчас посмотрим, что у нее получилось. Он громко прочел: Уж небо осенью дышало, А я учебу начинала. Взяла тетрадки и пошла, Так я учебу начала. — Тьфу! — не выдержал Одинцов. — Вот он всегда на меня нападает! — пожаловалась Синицына. — Да потому нападаю, что глупо! Противно… — Потише, потише, — сказал Митя. — Плохо ведешь себя, Одинцов! Так не годится: лишний спор заводишь и мне не даешь прочитать до конца. Одинцов замолчал. Митя начал читать сначала: Уж небо осенью дышало, А я учебу начинала. Взяла тетрадки и пошла, Так я учебу начала. Белеет школа одиноко В тумане неба голубом, Идти мне в школу недалеко — На крайней улице мой дом. Мои родители давали Мне на прощание совет: «Учись ты, Нюра, хорошенько — В награду купим мы конфет». М-да… — задумчиво протянул Митя и посмотрел на Синицыну. — Плохо. Очень плохо! — А почему плохо? Рифма есть, все есть, — забормотала Синицына, поглядев на всех. Митя еще раз пробежал глазами стихотворение и тяжело вздохнул: — Почему плохо? Прежде всего по мысли плохо. Ты вот пишешь о себе: А я учебу начинала. Взяла тетрадки и пошла… А родители тебе за эту учебу обещали конфет. Ребята фыркнули. — А еще Пушкин и Лермонтов тут у нее! — Вот уж ничего подобного! — сказала Синицына. — Ну как же ничего подобного? — улыбнулся Митя. — Вот смотри: Уж небо осенью дышало, Уж реже солнышко блистало… Чье это? Синицына раскрыла рот, чтобы что-то сказать. — Постой. Дальше посмотрим: Белеет парус одинокий В тумане моря голубом… Это чье? — Во-первых, у меня не парус, а школа белеет… Одинцов громко фыркнул. Митя рассердился: — Одинцов, ступай займись подшивкой газет! Стыдно! Большой парень — и не умеешь себя в руках держать. Ступай! Одинцов нехотя отошел от стола. — А ты, Нюра, сядь. Мы с тобой сейчас разберемся хорошенько. Синицына надулась и с упрямым лицом присела на кончик стула. — Что она там — все спорит? — спросил Одинцова Булгаков. За столом Митя что-то говорил, не повышая голоса, но часто поднимая вверх брови и разводя руками. Нюра сидела красная, надув губы. Ответы ее становились тише, спокойнее, потом она встала, взяла со стола листок и молча прошла мимо ребят. — Поняла наконец, — улыбнулся Васек. — Сейчас мне нахлобучка будет, — сказал Одинцов. — Ребята! — Митя постучал по столу. — Если мы будем высмеивать человека, тогда как мы обязаны по-товарищески объяснить ему его ошибки… — Он строго посмотрел на присмиревших ребят. — А чего ж она… — вспыхнул Одинцов. Васек вспомнил свою заметку: «И правда, если над каждым смеяться, никто и писать не будет». Когда Митя кончил, он подошел к нему и сам сказал: — У меня тоже как-то нескладно получилось с заметкой. — Сейчас будем читать, — сказал Митя. — У меня остались три заметки: Одинцова, Зориной и твоя. Одинцов услышал свою фамилию и насторожился. У него был важный и ответственный раздел — «Жизнь нашего класса». Выбранный единогласно, он очень строго относился к своей работе и не пропускал ни одного случая или события, взволновавшего класс. Теперь он тоже дал заметку под заголовком: «В классе было грязно». Митя внимательно просмотрел ее, улыбнулся и написал: «Принять». К статье Зориной он отнесся очень серьезно. Зорина писала о дружбе мальчиков и девочек и заканчивала так: «Многие мальчики говорят: «Мы, ребята, между собой всегда поладим — кому надо, и тумака дадим. А девочку за косу дернешь — и то она обижается; значит, с девочками и дисциплину подтянуть нельзя». А я считаю, что это неправильно, и тумака давать совсем необязательно, только с девочками надо разговаривать по-дружески, а не высмеивать их. Девочкам тоже не надо пересмеиваться и поддразнивать ребят, а у нас есть такие ехидные — это тоже неправильно. Мы росли вместе, учились вместе с первого класса, давайте будем дружить. Я стою за дружбу девочек с мальчиками. Не надо никого обижать и пересмеивать. З в е н ь е в а я З о р и н а». Читая, Митя все время одобрительно кивал головой и в уголке тоже написал: «Принять». |