Онлайн книга «Динка»
|
– Ну, она слышит все эти разговоры про Малайку. Мышка после урока «выдавала» Динке книгу. – На, почитай. Тут только в середине грустное немножко, но теперь ты уж не будешь так сердиться, – говорила она и, усаживаясь где-нибудь неподалеку, ежеминутно спрашивала: – Интересно? – Угу! – отвечала Динка и быстро-быстро листала страницы. – Зачем ты? Что ты делаешь? Здесь же каждое слово нужно!.. – кричала Мышка, вскакивая и хватаясь за книгу. – Ничего не нужно. Это просто описание природы, тут целых две страницы идет дождь, – говорила Динка. – Ну, так пусть идет! Пусть идет! Какое тебе дело, это сам писатель знает! – А мне неинтересно про дождь. Я уже и так знаю, что раз он идет, то все герои мокрые. – Но дождь бывает разный – вот он и описывает, какой был дождь! – Отстань от меня! Я же не все пропускаю, а только вот эту размазню! – тыкая в страницы пальцем, сердится Динка. – Грязь пропускаешь, да? А у мальчика рваные ботинки и все пальцы вылезают – тоже пропускаешь? – Нет. Про мальчика я все читаю. Я только вот эти густые черные строчки не очень-то смотрю. – Эх ты! А я тебе так завидовала, что ты еще не читала этой книги! – с горечью упрекает Мышка. – Ну, на тебе! На! Читай про свой дождик, а я посмотрю, сколько времени. Время близится к полудню, и Динке уже не сидится на месте: она виснет на заборе, заглядывает в самый дальний угол сада... Как только в этом углу на столбе появится маленький елочный флажок, Динка исчезнет, флажок означает, что Ленька уже пошел на утес и ждет ее на обрыве... По утрам Ленька очень занят. Он торчит на пристани и старается что-нибудь заработать, предлагая свои услуги торговкам и дачникам, или уезжает в город вместе с Митричем продавать рыбу. Вечером Ленька ходит на рыбалку с белобрысым пареньком Федькой, но у Федьки нет лишней удочки, и Ленька ловит рыбу корзиной. Эту рыбу никто у него не покупает, потому что она очень мелкая, и, походив по базару, Ленька бросает ее в котелок и потом варит себе похлебку. – Скоро вернется хозяин, – мрачно говорит он Динке, – а я еще и сухарей не запас... – Мне так хочется сухариков, Лина... Насуши мне сухариков! – просит дома Динка. – Сладких, что ли? – спрашивает Лина. – Нет, просто из хлеба. У меня зубы чешутся. – Ишь ты! – удивляется Лина и приносит Динке два-три сухаря. – Да ты побольше насуши, это мне на один прикус! – разочарованно говорит Динка. – Хватит! Нечего портить аппетит, а то будешь, как Мышка. Того не ем, этого не хочу! Динка относит сухари на утес, но их так мало, что вместе с Ленькиными не набирается и маленького мешочка. – Не надо. Не бери ничего из дому, не нужен мне чужой хлеб! – сердится мальчик. Он уже знает, что у Динки есть дом, есть мать и сестры. Динка сказала ему об этом на следующий день после того, как они в первый раз ходили на утес. – Лень! – сказала она, сидя на обрыве и тяжело вздыхая. – Ты не рассердишься на меня, если я тебе что-то скажу? – А что ты скажешь? – усаживаясь рядом с ней, заинтересовался Ленька. – Я скажу... что я врушка! – неожиданно выпалила Динка и, сильно испугавшись своего признания, начала быстро оправдываться: – Я не хотела тебе врать, ты сам подумал, что я сирота. Но я только для шарманщика тогда пела, ему никто не давал денег. И не созналась бы тебе, Лень, но я хочу, чтобы ты пошел к моей маме. Она возьмет тебя насовсем. У меня такая добрая мама! Но Ленька вскочил, и глаза его потемнели от злобы: – Хватит мне благодетелей! И ты тоже не лазай сюда, коли так! «Насовсем возьмет...» Какая барыня нашлась! Проваливай отсюда подобру-поздорову! Я всю жизнь ел чужой кусок и теперь, может, на смерть иду, чтобы от своего «благодетеля» избавиться! Уходи отсюда! Я тебя, как сироту, жалел, утес тебе показал, а ты что сделала? Динка заплакала: – Я ничего не сделала, я для тебя хотела лучше... – Ишь язва! Лучше она хотела! Выведала у меня все – куда я теперь денусь? Небось все уже матери растрепала обо мне? Говори, кому сказала про утес? Ну, говори! А то как двину сейчас, так и останешься на месте! Слезы у Динки высохли, глаза злыми, колючими иголками впились в лицо товарища: – Я никому не сказала и не скажу! И не приду сюда больше, и знаться с тобой не хочу! Я тебя тоже, как сироту, жалела... – Динка вспомнила красные рубцы на Ленькиной спине, и губы ее задрожали: – Я из-за тебя плакала, а ты меня какой-то язвой ругаешь и бить хочешь!.. Ладно! Я сама тебя побью, если захочу... – Ты – меня? – прищурился Ленька. – Ну, бей! Ну, захоти! Кричи свое: «Сарынь на кичку!» – и бей! – издевался он, выпячивая грудь и загораживая Динке дорогу. – Если захочу, так и побью. Но я не захочу, потому что и так... у тебя... вся спина... – Динка безнадежно махнула рукой и снова заплакала. – А что тебе моя спина? Это ведь другие били... а теперь ты руку приложи, – горько усмехнулся Ленька. – Я пойду... – сказала Динка. Но мальчик снова загородил ей дорогу: – Переплачь, тогда и пойдешь. На-ко вот... гребень тебе купил, – неожиданно добавил он и, вытащив из кармана завернутый в бумажку железный гребешок, протянул девочке. Но Динка оттолкнула его руку: – Не надо мне ничего! – Да бери уж! – Не надо! – Эх ты! – с укором сказал Ленька, держа в руке гребешок. – Я последние пять копеек заплатил... какую корзинищу одной торговке нес. Думал, обрадуешься ты, расчешешь свою гриву... Динка бросила косой взгляд на гребешок. – Не надо мне от тебя ничего, – повторила она. – Ну, не надо так не надо, – сказал Ленька и сел на траву, обхватив руками колени. – Тогда и книжку свою бери, мне тоже не надо, – добавил он, поднимая обернутую в бумагу книжку. – Дала, теперь бери назад. – Это не я дала, это Мышка, – не оборачиваясь, ответила Динка и медленно пошла по обрыву, но Ленька догнал ее. – Бери гребень, тогда возьму книгу, – примирительно сказал он. – Тебе ведь купил, зленная какая! – Я не зленная, а если ты меня прогонял и язвой ругался, то мне и гребня не надо. – Прогонял... А зачем врала про себя? Я к тебе с хорошим, а ты ко мне с плохим. Я думал, ты хоть и маленькая девчонка, а дружбу понимаешь. – Я ничего тебе плохого не сделала, я и не врала вовсе, а просто не сказала сразу, потому что ты только сирот жалеешь. А раз я не сирота, то и водиться со мной нечего! – сердито сказала Динка. – Значит, и на утес не пойдешь? |