Онлайн книга «Динка»
|
– Шарманщик?! – не понимая, переспрашивает Ленька. Динка кивает головой: – Я целый день пела... Мы все ходили, ходили... У меня уже... весь голос... вышел... Нам денежки давали... в шапку... много... Я хотела тебе... а он... не дал! – безутешно плача, рассказывает она. – Денег не дал? Ну, погоди, старая чума! Я с него душу вытрясу! – грозит кулаком Ленька. – Не-ет, – тоскливо тянет Динка, – с него нельзя... душу... он старый... – Так что ж, что он старый? По мне, хоть столетка! – гневно вскидывает головой Ленька. – Старых... нельзя... обижать... – безнадежно плачет Динка. – А что же, цацкаться с ними? – кричит Ленька. – Цацкаться... – тянет Динка. – Ну нет! – сжимая зубы, говорит Ленька. – Я с него спрошу... Не денег спрошу, а вот за этот рев твой... Пойдем сейчас! Вставай! Я ему, гадюке, не спущу! – снова закипает гневом Ленька. – Вставай, говорю! – Я не могу... у меня ножки болят. Я ничего не ела... с утра... – еще горше плачет Динка. – С утра ушла? И до сих пор шаталась? Ума у тебя нет! – пугается Ленька и, присев на корточки, гладит девочку по голове. – Ну ладно! Молчи! Я тебе яблоко дам, хлебца! Чаю скипячу! Дойдешь до утеса-то? – Дойду... – Ну, держись за меня! А то давай на закорках понесу! – предлагает Ленька. – На каких закорках? – Ну, на спине, что ли... Понесть? – Не-ет... я сама пойду! – ухватившись за его руку, подымается Динка. Ленька бережно ведет ее по тропинке, раздвигая кусты и бешено ругаясь: – Я ему покажу, старой чуме! Он у меня раньше время в могилу вскочит! Динка вспоминает дрожащие пальцы старика, перебирающие сухие корки: – Не надо, Лень... Он и так... чуть... не умер... – Чуть не умер? А денежки взял! И до слез тебя довел!.. Хитер старик! Это надо только подумать – по всем дачам девчонку протаскал! – Я сама... таскалась... и он тоже... таскался... с шарманкой... – уточняет Динка. Они подходят к доске, перекинутой с обрыва на утес, и Ленька пугается: – Не перейдешь ты! Сиди лучше здесь. Я тебе яблоко сейчас принесу! – И хлеба... – просит Динка, покорно усаживаясь на обрыве. – Все, все принесу! Только сиди тут! Не ходи, слышь? Я сейчас! – кричит Ленька, перебегая по доске на утес и скрываясь за камнем. Динка, согнувшись и прерывисто вздыхая, смотрит ему вслед... Ленька появляется с корзиной в руке. Из корзины свисают рукава дареного пиджака и торчат ободки грязных тарелок. – Вот, все тебе принес! На яблоко! И хлеб вот ешь... Сахар еще! Ну, ешь, а я тебе новости свои расскажу! Динка жадно грызет яблоко, прикусывая сахар и заедая хлебом. Распухшие от слез глаза ее начинают блестеть, и только изредка, прерывисто вздыхая, она вспоминает свою обиду. А Ленька рассказывает ей про свои заработки, про Федькину рыбу, про похлебку и чаепитие у Степана и, заканчивая свой рассказ, просит: – А теперь закрой глаза... Сейчас увидишь, какой подарок на мне! Динка, прожевывая хлеб, закрывает глаза, и Ленька быстро облачается в дареный пиджак. – Теперь гляди! – гордо говорит он, представая перед удивленной Динкой в своей необъятной одежде. – Спереди гляди и сзади гляди, – поворачиваясь, говорит он. – А теперь вот! Изнутри карман, и с боков по карману! Видала? – Видала. А это Степан сам тебе сшил? – спрашивает Динка. – Да нет! Это с него пиджак. Он свой мне подарил, понимаешь? Динка кивает головой. – Я еще с самого роду не видала таких пинжаков! – говорит она, удивляясь ширине и длине Ленькиной обновы. – Ну вот! – радуется Ленька и, опускаясь рядом на корточки, таинственно шепчет: – А еще что покажу, так ахнешь! – Он разжимает кулак и показывает Динке новенький блестящий полтинник. – Это рубль, Лень? – спрашивает Динка и несмело дотрагивается пальцем до блестящего кружочка. – Не рубль, а полтинник! Серебряный! На! Поиграй! А хочешь – и совсем возьми! – великодушно предлагает он, жертвуя мечтой о лодке. – Нет, – ежится Динка, и на глаза ее снова набегают слезы. – Я больше не люблю денег, Лень. Из-за денег плачут, – тихо вздыхает она и, подперев рукой щеку, с горькой обидой рассказывает Леньке весь свой трудный, тяжелый день. – Мне много давали, а он все взял себе, – жалуется она. – Ясно – себе. Ведь это если бы ты с ребятами пошла, так те по-честному делятся. А на взрослых какая надежда? Еще если политический, так тот чужого гроша не возьмет, скорей свое отдаст. А у шарманщика какая политика? Одна труха... – серьезно объясняет Ленька. Динка возвращается домой, когда сумерки уже окутывают сад и беспокойство в доме переходит в отчаяние. – Ди-на! Ди-на! – слышен неподалеку голос Кости. – Диночка! Диночка! – перекликается с ним дрожащий голос Мышки. – Лень! Выкопай мое платье под забором, где флажок, – притаившись в кустах, шепчет Динка. Ленька выкапывает платье и прячет в ямку рваные отрепья ее нищенского наряда. – Скорей! – шепчет он, скрываясь за деревьями. – Костя идет! Девочка наскоро застегивает платье и, еле передвигая ноги, выходит из своего укрытия. Костя бежит к ней, поднимает ее на руки. – Где ты была? – с радостью и испугом спрашивает он. – Я заблудилась... – бормочет Динка и, склонив на его плечо голову, закрывает глаза. Костя осторожно несет ее в дом; обрадованная Мышка бежит за ним, поддерживая свесившиеся ноги сестры и гладя ее платье. В доме открыты все двери; везде пустота и беспорядок... Костя бережно кладет Динку на кровать. – Она заснула, – шепотом говорит он Мышке и, словно боясь, чтобы девочка снова не исчезла, строго приказывает: – Посторожи тут, а я поищу маму! Мышка в тревоге наклоняется над спящей сестрой. – Ма-ри-на! Ау-у! Катя! Али-на! – выбежав за калитку, кричит Костя. С берега Волги торопливо поднимается по тропинке Никич. – Нашлась? – с одышкой спрашивает он. – Нашлась! – радостно кивает Костя, и Никич бежит обратно, туда, где на берегу реки, расспрашивая всех встречных про девочку в беленьком платьице с голубыми горошинками, мечутся Марина и Катя. От пристани, запыхавшись, торопится Лина; косынка ее сбилась набок, глаза заплаканы. – Нашлась! Нашлась! – машет ей Костя. И уже три голоса, разбегаясь вокруг маленькой дачи, сливаются в один радостный крик: |