Книга Сентиментальная история, страница 2 – Френсин Паскаль

В тот день он ждал ее после уроков. Тодд стоял, прислонившись к перилам, воротничок светло-голубой рубашки расстегнут, так что видна загорелая мускулистая грудь. Когда Элизабет заметила его, сердце ее бешено заколотилось. Увидев ее, он улыбнулся неуверенно и застенчиво. Тоже волнуется, догадалась она.

— Привет, Лиз. Я… я хотел переписать у тебя домашнее задание по химии. Забыл записать.

— Задание по химии? — Элизабет не могла оторвать глаз от его ослепительной белозубой улыбки. — А, ну конечно, оно у меня где-то было…

Она бросилась перетряхивать учебники в поисках задания, которое второпях нацарапала на каком-то листке.

— У тебя во всем такой порядок? — поддразнил Тодд. Его кофейного цвета глаза смеялись.

— Нет, только когда дело касается химии. — Она засмеялась, думая о тех химических реакциях, которые идут между ней и Тоддом, и надеясь, что он не замечает ее волнения.

По дороге домой после встречи с Тоддом она не шла — летела, едва касаясь земли.

А теперь, когда выяснилось, что Тодд предпочитает Джессику, Элизабет показалось, что огромная тяжесть придавила ее к земле. Не желая выдавать истинных чувств к Тодду, она быстро сменила тему.

— Кстати, о собрании «Пи Бета», — сказала она. — Ты уже решила, в чем пойдешь?

В полдень сестры-двойняшки Уэйкфилд должны были узнать, приняли ли их в «Пи Бета Альфа» — «самое лучшее общество старшеклассниц в школы в Ласковой Долине, по словам Джессики. Элизабет же считала, что в нем одни задавалы.

— В чем пойду? — заверещала Джессика, и ее мысли мгновенно переключились с Тодда на то, как ужасно она сегодня выглядит. — Мне не в чем, ну совершенно не в чем идти!.

— Похоже, придется одолжить тебе мою новую блузку со стоячим воротничком, — предложила Элизабет. Она мечтала надеть ее сама, чтобы произвести впечатление на Тодда, но теперь это вдруг потеряло смысл.

— Мне ничего уже не поможет, — хныкала Джессика.

— Было бы предложено, — пожала плечами Элизабет и принялась собирать учебники.

— Но это уже кое-что, — быстро проговорила Джессика. — А брюки можно взять?

— Бери, конечно.

— И галстук-бабочку?

— При одном условии, — заявила Элизабет. — Чтобы в конце недели весь костюм, чистый и отглаженный, висел у меня в шкафу.

— Даю честное слово.

— Все, пропал костюм, — вздохнула Элизабет.

— Элизабет Уэйкфилд, ты самая лучшая на свете сестра! — Джессика бросилась к шкафу Элизабет. — Теперь, по крайней мере, в самый ответственный день в моей жизни я не буду абсолютной уродиной.

— Да брось, Джес, — возразила Элизабет. — Прием в «Пи Бета» — не такое уж великое событие. По правде говоря, я начинаю жалеть, что поддалась на твои уговоры и подала заявление.

— Ну что ты говоришь! — закричала Джессика. — Ты же знаешь, как важно быть членом клуба девушек, тем более такого. Все лучшие девочки там.

— Может, и лучшие, но слишком воображают. Это был отголосок споров двухнедельной давности. Джессика тогда умоляла сестру вступить вместе с ней в «Пи Бета Альфа». И Элизабет в конце концов сдалась. Преимущественно потому, что они с Джессикой все всегда делали вместе и ей не хотелось нарушать это правило из-за таких пустяков, как школьный клуб.

Джессика уверяла Элизабет, что испытания, которые им придется пройти перед вступлением, будут совсем легкие.

— Да ерунда всякая! — убеждала она. Ерунда! Первое испытание — заказать у Гвидо в «Пицца Палас» пиццу с доставкой, чтобы ее принесли прямо в класс мистера Руссо во время урока химии.

— Ни за что! — воскликнула Элизабет. От одной мысли о том, какова будет реакция мистера Руссо, ей делалось дурно. Боб Руссо был одним из самых умных и требовательных учителей. Но легко впадал в гнев, и язык у него был острый как бритва. Сморозишь какую-нибудь глупость, он так на тебя посмотрит, словно ты — ничтожная козявка. Все в школе его боялись. И вот им придется заказать пиццу…

— Просто обхохочешься, — сказала Джессика. Обхохотались, это точно. Разносчик в переднике, заляпанном томатным соусом, и со стереонаушниками ввалился прямо в кабинет, держа блюдо с огромной дымящейся, остро пахнущей пиццей с перцем, и остановился, вопросительно глядя на мистера Руссо, который увлеченно выписывал на доске какую-то сложную формулу.

— Что такое?

— Пиццу заказывали? — спросил разносчик, и весь класс застыл, как будто всех разом хватил удар. Кто-то фыркнул, стараясь подавить приступ смеха. Кто-то захихикал. Лицо Элизабет залилось краской под стать пятнам на переднике разносчика.

— Что вы сказали? — все еще не понимая, в чем дело, переспросил мистер Руссо, увлеченный своей формулой. Тут класс не выдержал и разразился хохотом.

— Двойная порция пиццы с перцем для… — Разносчик заглянул в заказ, — Элизабет Уэйкфилд.

Лицо Элизабет горело. Все уставились на нее, не веря своим ушам. Элизабет Уэйкфилд, всегда такая серьезная и уравновешенная в отличие от своей сестры, — и вдруг выкинула такое! Только Элизабет знала, кто в действительности заказал пиццу и воспользовался ее именем.

— Так-так, — сказал мистер Руссо. — Элизабет, может быть, вы заказали пиццу из любви к науке? И это какой-нибудь важный эксперимент?

Все опять засмеялись.

Элизабет была в полном смятении. Что же сказать? Бросив взгляд на Джессику, она поняла: помощи ждать неоткуда. Лицо сестры светилось ангельской невинностью стороннего наблюдателя.

— Э-э… вот именно, сэр… — пробормотала Элизабет, стараясь нащупать почву под ногами. — Э-э ., мы хотели выяснить, сколько тепловой энергии теряет пицца по дороге от пиццерии до школы и… э-э…

Тут даже мистер Руссо не выдержал и улыбнулся. Покопался в ящике стола и достал термометр.

— Понятно, — сказал он. — Ну что ж, давайте измерим температуру пиццы до того, как в ней произойдут химические реакции, в быту именуемые пищеварением.

Первое испытание сошло с рук. С двумя другими тоже как-то обошлось. Благополучно послали музыкальную телеграмму директору школы, напыщенному чудаку мистеру Куперу, которого все звали Медный Лоб. И свели с ума всю столовую, подсыпав лиловой краски в картофельное пюре.

И вот настал решающий день. В двенадцать им сообщат, приняты ли они в клуб «Пи Бета». Элизабет это не очень волновало, но Джессика отметила этот день у себя в календаре красным фломастером. Настоящий праздник! Если, конечно, их примут, но в этом она почти не сомневалась.

А для Элизабет этот день был испорчен с самого утра. Она все думала о звонке Тодда, на душе было тяжело, и к глазам подступали слезы. Но она ни за что не покажет Джессике, как переживает из-за Тодда. К чему? Ведь совершенно ясно, кого из сестер Тодд предпочитает. Все правильно, так и должно быть. Какая другая девушка может соперничать с неотразимой Джессикой Уэйкфилд?