Онлайн книга «Солнце на моих ногах»
|
– Слышала в новостях?! Один япошка приготовил труп собственного отца! Нашли ребра старика с мелкими овощами и мясными шариками, и все это в котелке тушилось! Как не слышала? Я думала, ты всю жизнь перед теликом проводишь! Она кладет трубку, наклоняется к кнопке внизу справа, чтобы погасить экран. Тишина падает, как гильотинный нож. Она глотает три таблетки снотворного и ставит будильник – на 9 часов. Через сорок минут ее глаза широко раскрыты и болит живот. Если бы на собрании потребителей ей пришлось определить эффект этих таблеток по шкале от одного до десяти, она наверняка бы их забраковала. – «Нео Текстиль», здравствуйте. – Алло? Вы кто? – Я подменная, на одну неделю… – Вот дерьмо, не может быть! Проклятие! Угораздило напороться на подменную дуру! Работа от Большой. Большое спасибо. – Ладно, это Глэдис. Дай-ка мне «Ресторанные талоны». Немедленно. Маленькая отстраняет трубку от уха и, дрожа, пробегает глазами гектары кнопок с указанием имен и телефонных номеров двух тысяч служащих фирмы, но отдела «Ресторанные талоны» не находит. Пока она ищет, Глэдис на другом конце провода раздражается все больше и больше. Маленькой никак не удается сосредоточиться, ее рука лихорадочно суетится, перебирая пляшущие листки на тиковой столешнице. – Простите, мадам… Вы знаете, как зовут того, кто этим занимается? – Что за бред? Тебя нанимают, а ты даже не знаешь, кто занимается ресторанными талонами? Ты меня утомила… Дай же мне ее, черт подери! – Но кого?.. – Девицу из «Ресторанных талонов»! Дура ты, что ли? Я есть хочу! Она ищет, не зная, что искать, начинает потеть в своей синей униформе, которую ее заставили надеть. Глэдис плюется в трубку, это настоящий Мальстрём, поток невразумительных слов, и тогда, уже чуть не плача, Маленькая переадресует вызов на бухгалтерию. Ее сердце бешено колотится, она смотрит на экран главного компьютера; вызов проходит. Она кладет трубку, хватает свою бутылку с водой «Эвиан», стоящую возле ног, и пытается вызвать ее бурление с помощью телекинеза, чтобы успокоить нервы. Курьер доставляет афиши художников для выставки, предусмотренной в магазинах, десяток коричневых картонных тубусов, перевязанных, как вязанка дров. Телефон звонит, она вздрагивает, снимает трубку, свободной рукой нажимает кнопку приема. – Алло? – Это коммутатор? – Да. – Вы новенькая? – Я подменная, на неделю… – Алло? Говорите громче, я вас не слышу. – Я подменная. – А здравствуйте. Софи Марсиано, из бухгалтерии. Не надо соединять нас с кем попало, нам есть чем заняться. – Простите, я не знала… – Да ладно, пустяки. Когда Глэдис придет, предупредите меня. Отправим ее в больницу. Маленькая не очень поняла слова Софи, но все же пробормотала: – Хорошо. Та кладет трубку. Телефон тотчас же звонит снова. Тройной вызов. Дама, которую она замещает, работает тут на полставки «по медицинским показаниям». Ничего удивительного. В огромном зале стиля ар-деко, над которым возвышается ее рабочее место, разъезжают велосипедисты, люди пьют кофе, читают газеты, что-то жуют, целуются, беседуют – настоящий зал ожидания на вокзале. Она закуривает сигарету. Ей можно тут курить, по нынешним временам настоящее чудо. Человек, принимавший ее на работу, так и заявил: «Мы в «Нео Текстиле» за свободу до самого упора». Это уж точно: у него были зеленые волосы. Она злится на себя. Сказать «да» – во всяком случае, не сказать «нет», а это еще не означает согласия – и в итоге вся эта кутерьма; в общем, она на себя злится. Она всегда делает глупости, когда ее к этому принуждают. Когда Большая приставлена к виску. Она смотрит на журнал, лежащий на столе. На обложке девица, одетая в желтые кожаные шорты и разорванный свитер; она так широко улыбается, что ее скулы вот-вот лопнут. Маленькая вздыхает: в детском доме ей прочили будущее фотомодели. – Hi. Would you check for us the next flight to Berlin? [5] Она поднимает глаза на человека, стоящего перед стойкой. На нем ярко-алый бархатный костюм и фетровая шляпа, украшенная павлиньим пером. Рядом с ним японка в солнцезащитных очках, похожих на иллюминаторы, курит маленькую сигару. – Hellooo! Next flight to Berlin! Do you understand? [6] Она оглядывает пространство вокруг себя, но в холле пусто: все испарились в долю секунды. Японка топает ногой, как маленькая девочка, и глядит на свои часы, гигантские красные часы, сплошь усыпанные алмазами. – Oh, fuck. Forget it [7] . Парочка удаляется через двустворчатую дверь, а им навстречу влетает пятидесятилетняя тощая женщина с седыми волосами, встопорщенными, как у венценосного журавля, и небрежно облокачивается о стойку, словно в ночном баре; ее темно-синие глаза вращаются в орбитах. – Ну? Где она? Маленькая снимает трубку, звонит Софи, шепчет в трубку: – Здравствуйте, это коммутатор. Похоже, она пришла. – Что? Кто это? – Дама насчет ресторанных талонов… – Ах да. Иду. Взъерошенная женщина протягивает руку, хватает со стола сигареты Маленькой и угощается. У нее узловатые пальцы, желтые, с выпуклыми грязными ногтями, словно когти дракона. Звонит телефон. – Огоньку не найдется? Маленькая роется в карманах своей униформы, дает ей прикурить; Глэдис нарочно выдыхает дым ей в лицо. – «Нео Текстиль», здравствуйте. Она путается среди множества кнопок. Двойной вызов, но она не знает, как его принять. – Алло? Алло? – Ты сейчас кое-что сделаешь для меня, – приказывает Глэдис властно. – Позвонишь моему мужику. Он тут один из художников… Художник хренов. Устраивать фейерверк в гигантских мусорных бачках – это, по-твоему, искусство? Серьезно? Ооооо, девчонка, ты меня слушаешь? Так договорились? Позвонишь? – «Нео Текстиль», здравствуйте… Да, да, я вас слышу… Она не привыкла говорить с таким количеством народа одновременно, это настоящий какофонический взрыв. – Только никому ни слова, слышишь! Это сверхсекретно. Позвонишь, скажешь, что он нужен Глэдис. Гаэль Ольсен. О Ль, С Е, Н. Те не хотят, чтобы я с ним говорила, говорят, что это, мол, не мой мужик, а это мой мужик… |