Онлайн книга «Кавалер умученных Жизелей»
|
При взгляде на сидящую Наталью, Наине вдруг внезапно в ум пришло, Сравненье с тёмной панночкой из «Вия», Которую взнуздал тот хлопчик Брут. Простоволосая, с кругами под глазами, На голом теле легкий сарафан, Она ждала, когда придет избранник. – Откуда знать, что быть такое может. — Наталья вслух озвучивала мысль. Но тут же осеклась: – Вы извините. Безумие – распахивать окно. У нас везде стоят стеклопакеты. — – Что, чувства так твои разбушевались? — – Он был неистов, как Виссарион, Который из истории известен. — – Какой ещё такой Виссарион? Откуда вдруг такой герой – любовник? — Наине вспомнился из школьных лет Белинский. Наталья вышла, только Рома сел за стол. Наине бросилось в глаза, как парень жилист, И мощь покрытых рыжим пухом рук. – Роман, ведь я могу так обращаться? Скажите, вы живете тут у нас? — Они впервые встретились глазами, И оба твердо выдержали взгляд. – Сегодня – здесь, а завтра – где я нужен. Но свой себе ещё не создал дом. — – Едва ли я могу задать вопросы, Но что-нибудь хочу узнать про вас. — – Я – бездарь. По призванию – коллектор. А есть желанье – мы поговорим. — Но лишь вернулась томная Наталья, Наина заспешила уходить. – Наташа, ты зашла бы по-соседски. Как выберетесь, ты и кавалер. — – Не знаю я. Вот разве по-простому? Но хлопотно – у вас семья, и муж. — – Глеб в Ригу уезжает послезавтра. Подумайте. Не станем назначать. — И двинулась, как будто на прогулке. Та парочка смотрела ей во след, И Рома теребил свой подбородок. * * * Что вслед они смотрели – не случайно. Бывало, на неё смотрел весь свет, Когда плела сквозь подиум походку. Во всех глазах читалось: «Хороша!!!» И Глеб тогда решил: «Моею будет». А он своих решений не менял. * * * Наина, как вернулась из кафе, К компьютеру прошла, как рьяный блогер. Ей нравилось, что думала – писать. На этот раз пошли воспоминанья. «Наина девочкой приехала в Москву, Как только в школе выдали дипломы. В буквальном смысле, этот документ Был пропуском на полную свободу. Она держала парочку подруг, Компанию для поступления в ВУЗЫ. Но это было нужно для родных, Считалось, что учиться будут вместе. Отец её не вышел провожать, А мать, пустив слезу, перекрестила. В столице поступила в РУДН, На факультет гуманитарно-социальный. Не с тем, чтобы впоследствии ей стать Ученым по истории России. А просто, по велению души. Ей нравились серьёзные названья Того, что предстояло изучать. Чтоб бросить мимоходом в разговоре: «Я знаю Русь дорюриковских лет». Приезжих поселяли в общежитье, Снимая боль искать в Москве жильё. Вообще, была двоюродная тётя, Расплывчатая мамина родня. Но тетушка племянницу из Томска Позвать для встречи долгом не сочла, И больше ей Наина не звонила. Была она приметною девицей, В буквальном смысле – кровью с молоком. Она гордилась русою косою, Но, кто бы знал, как тяготилась ею В кругу своих остриженных подруг. Но, видимо, такой уж уродилась, Свой образ не рядила под стандарт. Отец, как уезжала, был уверен — Пропащая, отрезанный ломоть. Мать думала – настырная дочурка. Не сломишь, всё по-своему решит. Наину в самом деле не сломили, Но так её умело закрутили, Не Рюриком пришлось ей заниматься, А собственной историей своей. Анжела с Кубы, Цзой Чуа – вьетнамка Вселились в общежитье рядом с ней. Улыбчивая, яркая кубинка, С неброской долей негритянских черт, Звала себя – «весёлая креолка», И, было очевидно – почему. Компактная вьетнамка Цзой Чуа С отточенной восточной красотою, Для важности смотрела сквозь очки. Она себе казалась Йоко Оно. И был любовник, русский гитарист. Нельзя сказать, чтоб девушки дружили, Но их соседство тягость не несло. Друг Чуа захотел придти с друзьями, Взять девушек куда-то посидеть. Вьетнамка очень сильно приглашала: «Увидите, что парни хоть куда». По-русски она складно говорила, Почти что не сюсюкала совсем. Анжела русский только изучала, И, право, ей давалось нелегко: «Нам пробовать на встречу с кабальеро. Замучила тристеза, как тут – грусть». Итак, рок-гитарист пришел с друзьями, Когда условились, под вечер в институт. Он сам себе лепил богемный образ, По плечи волосы, и в свитере, в джинсах. Друзья его, особенно Владимир, Пришли, как деловые господа. Владимир, так и есть, он был продюсер, А третий стал Анжелы кавалер. Наина волосы пучком большим стянула, Как где-то, у какой-то из актрис, А строгий деловой костюм английский, Ей так и не пришлось переодеть — Ребята сразу с лекций их забрали. – Ты будто бы из офиса и в офис, — Владимир улыбался на губах, Но взгляд был изучающе серьезен, – Не все так строго ходят в институт. — Наина поняла, что нужно правду. – Я, нечего скрывать, провинциалка, Приехала в Москву, чтоб жизнь узнать. — – Вы это так с достоинством сказали, Я сразу много понял про тебя. — За столиком попарно раскололись, Беседовали четко тет-а-тет. – Но – имя ваше странное – Наина. — – Прабабка наказала так назвать. — – Ты знаешь, ты мне нравишься ужасно. Я правду говорю, а не кадрюсь. |