Книга Ходячие мертвецы. Падение Губернатора, страница 43 – Роберт Киркман, Джей Бонансинга

Остин нежно прикоснулся к ее плечу.

– Лилли, что бы там ни было… мы справимся. Вместе. Разве не об этом ты говорила? Нужно держаться вместе? Расскажи, что случилось? Что произошло?

Отшатнувшись, она спустилась на несколько ступенек.

– Я не знаю, о чем я думала, – отчаянно сказала она.

– Стой! – крикнул он. – Лилли, я могу все исправить… Что бы там ни было.

Она помедлила на нижней ступеньке, затем развернулась и посмотрела на парня.

– Правда? Ты все можешь исправить? – Пошарив в кармане, она вытащила маленькую пластиковую палочку, похожую на цифровой термометр. – Исправь это!

Лилли бросила палочку Остину.

Он поймал ее и рассмотрел.

– Это еще что за фигня?

Внимательнее изучив палочку, он заметил крошечное окошко цифрового теста и напечатанные возле него слова:

не беременна: |

беременна: ||

В окошке виднелись две вертикальные линии, означавшие положительный результат.

Ибо тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет.

Матфей 24:21

Огромный вольфрамовый прожектор в северной части трека с громким хлопком вспыхнул, как гигантская спичка, и серебристый луч осветил арену, которую когда-то называли Гоночным треком ветеранов Вудбери. Искусственный свет заставил более пятидесяти зрителей на западных трибунах подпрыгнуть. Со всех сторон послышались свист и крики, которые поднимались в желтое сумеречное небо и сливались в прохладном воздухе с запахом дыма и бензина. Тени становились длиннее.

– Толпа ничего, а?

Губернатор изучал немногочисленных, но неистовых зрителей, проводя Гейба и Брюса по лестнице для прессы к наблюдательной вышке, где когда-то местные репортеры и скауты «НАСКАР» передавали друг другу бутылки с «Джеком» [13] и жевали табак, приглядывая за контролируемым хаосом, разворачивавшимся в пыли.

Гейб и Брюс шагали за Губернатором, сопровождая его в застекленную ложу и периодически вставляя свое «да, сэр» и «тут вы правы». Когда они уже готовы были запереть дверь небольшой кабинки, снизу раздался голос.

– Эй, шеф! – крикнул седой фермер в кепке «КАТ», прежде выращивавший арахис. Он сидел на заднем ряду и поглядывал на Губернатора, который как раз проходил мимо. – Даешь сегодня знатную битву!

Губернатор посмотрел на него так, как смотрят на ребенка, который впервые готовится прокатиться на карусели.

– Не переживай, дружище! Зрелище будет что надо. Обещаю.

В подземелье под ареной за несколько минут до начала вечернего представления неожиданно распахнулась дверь в госпиталь, и внутрь зашел высокий приятный мужчина с повязанной на голову банданой. Лицо его было озабоченно.

– Док? Доктор Стивенс?

На другом конце комнаты несчастный незнакомец Рик Граймс шагал вдоль торцевой стены, возле которой стояло потрепанное медицинское оборудование. Едва заметив посетителя, он двигался практически на автомате, а мысли его витали далеко. Он держал свою изуродованную руку, как мертвого младенца, и отсутствие кисти сразу бросалось в глаза – на ее месте виднелась утолщающаяся к концу грязная повязка в форме гигантской пробки.

– Эй, приятель! – Мартинес помедлил у двери, положив руки на бедра. – Ты не видел… – Он осекся. – О, а ты… Как тебя зовут?

Покалеченный мужчина медленно повернулся, окровавленная культя показалась на свету. Голос его вырвался тяжелым, хриплым, жутковатым шепотом:

– Рик.

– О боже… – ужаснулся Мартинес, увидев развороченное запястье. – Что случилось с… Боже, что с тобой случилось?

Рик опустил глаза.

– Несчастный случай.

– Что?! Как?! – Мартинес подошел ближе и положил руку ему на плечо. Рик отшатнулся. Мартинес изо всех сил изображал сочувствие и праведный гнев. Актером он был вполне приличным. – Кто тебя так покалечил?

Подскочив к нему, Рик схватил его за рубашку единственной рукой.

– Заткнись! Заткнись на хрен! – Голубые глаза мужчины пылали яростью, жаркой, как угли. – Это ты передал меня этому психу! Это, черт возьми, был ты!

– Эй! Эй! – Мартинес попятился в притворном ужасе.

– ХВАТИТ!

Голос доктора Стивенса подействовал на мужчин, как холодный душ. Доктор встал между противниками и развел их ладонями в разные стороны.

– Хватит! Прекратите сейчас же! – Он внимательно посмотрел на каждого, а затем приобнял Мартинеса. – Пойдем, Мартинес. Лучше тебе уйти.

Рик выдохнул и уставился в пол, придерживая одной рукой обрубок, а Мартинес пошел прочь.

– Что с ним? – едва слышно спросил довольный своей уловкой Мартинес, когда они с доктором вышли из зоны слышимости Рика и оказались на другом конце палаты. Семя было посеяно. – Он в порядке?

Доктор помедлил в дверях и тихо, доверительно сказал:

– Не беспокойся о нем. Что ты хотел? Искал меня?

Мартинес потер глаза.

– Наш любимый Губернатор сказал мне поговорить с тобой – мол, у тебя что-то разладилось. Он знает, что мы приятели. Хотел, чтобы я просто… – Мартинес в нерешительности замолчал. Ему искренне нравился циничный, остроумный Стивенс. Втайне, в глубине души Мартинес восхищался этим человеком – образованным, обстоятельным.

Он бросил краткий взгляд на мужчину в другом конце комнаты. Рик прислонился к стене, придерживая забинтованную руку и рассеянно смотря вдаль. Казалось, он смотрел в пустоту, в бездну, пытаясь понять жестокую реальность ситуации. Но в то же время, по крайней мере в глазах Мартинеса, он выглядел твердым, как скала, готовым убить при необходимости. Его волевой, поросший щетиной подбородок, морщинки в уголках глаз, собравшиеся там за те годы, когда он смеялся, недоумевал или подозрительно щурился, а может, делал все перечисленное, – все это, казалось, принадлежало человеку другого сорта. Может, он не обладал учеными степенями и не занимался частной практикой, но с ним, определенно, стоило считаться.

– Не знаю, – наконец пробормотал Мартинес, снова повернувшись к доктору. – Думаю, он просто хотел, чтобы я… удостоверился, что ты не собираешься создавать никаких проблем и все такое. – Снова пауза. – Он просто хочет знать, что ты счастлив.

Теперь настала очередь доктора посмотреть в другой конец комнаты и все взвесить.

В конце концов губы Стивенса скривились в фирменной ухмылке, и он сказал:

– А он знает?

Арена ожила. Зазвучали фанфары оглушительного хеви-метала, зрители зашлись нечеловеческими криками, и по команде на их суд из тени северного вестибюля, как потрепанный жизнью Спартак, вышел грязный, морщинистый, необразованный громила, известный под именем Юджина Куни. Его стальные плечи прикрывала старая футбольная экипировка, а в руках он держал заляпанную кровью биту, обмотанную скотчем.