Книга Синее пламя, страница 17 – Алексей Пехов

Вжалась в снег еще сильнее, словно лиса, прячущаяся от собак, заставила себя успокоить дыхание, задышала ровно и медленно.

Она ничто. Мертвое на мертвом. Снег снега. У нее нет сердца, нет горячей крови и теплого дыхания. Она не чувствует, у нее нет эмоций, нет мыслей, прошлого и даже будущего. Этот мир никогда не знал ее, а потому ничем не мог помочь тем, кто сейчас приближался по тракту к ее укрытию.

Лишь спасительный звон в ушах никуда не делся. Бился на границе сознания точно муха, запутавшаяся в паутине.

Всадников было семеро. Все при оружии, в хорошей, теплой одежде, на сытых крупных лошадях алагорской породы. Они шли тротом [6] , и мерные удары копыт далеко разносились по заиндевевшему лесу. Люди не боялись, что их услышат ловчие, которыми сейчас кишели окрестности, а это говорило о многом.

Один ехал без капюшона, и Лавиани прекрасно разглядела на его лысой башке темно-синюю татуировку каторжника. За ним следовала женщина – крепко сбитая, похожая на мужчину, вооруженная коротким восточным луком. Третьим был худой тип с топором. За ним еще одна женщина – в дорогой одежде, но лица сойка не разглядела. Стремя в стремя с ней скакал бледный алагорец. Но эта пятерка не привлекла особого внимания Лавиани.

Куда хуже были двое последних. Тот, из-под капюшона которого торчала седая борода, вне всякого сомнения, был такой же, как она. Сойка. Звон в ушах ее не обманывал.

Сегу. Вот его имя.

Лица лидера отряда она не видела. Да ей этого и не требовалось. По посадке в седле, наклону головы и тому, как он жестко правил лошадью, было понятно, кто это.

Шрев.

Последний человек в этом мире, с кем бы она хотела встречаться.

На перекрестке всадники разделились. Обе сойки, благородная дама и ее сопровождающий отправились на запад, а троица повернула на север.

Лавиани пролежала на снегу еще несколько минут, пока не убедилась, что звон в ушах окончательно стих и никто из них не собирался вернуться. Отползла назад и направилась обратно, к логову.

Новый звук, точнее, его призрак, столь слабым он был, привлек ее внимание. Сойка замерла, не донеся ногу до наста, прислушалась. В застывшем от холода лесу ей показался чужеродным этот странный скрип.

Это было нечто вроде «крэ-э-энк». Как будто кто-то водил металлом по камню. Довольно противно, даже несмотря на расстояние. Звук повторялся с заметной периодичностью, и это тревожило ее.

Лавиани несколько раз останавливалась, здраво полагая, что те, кто ищут ее, подготовили какую-то ловушку, но каждый раз убеждалась, что соек поблизости нет.

Оказавшись на опушке, перед большой занесенной поляной, она увидела одинокое высохшее дерево. На самом нижнем суку, большом и корявом, свесив ноги, спиной к ней, сидела женщина.

Крэ-э-энк.

Скрежещущий звук разнесся по округе так, что Лавиани перекосило от отвращения. Она направилась к незнакомке и чем ближе подходила, тем сильнее понимала, что этот день нельзя назвать иначе, чем днем встречи старых знакомых.

Под деревом валялся растерзанный труп ловчего.

– Эти волосы я узнаю издалека, – сказала сойка. – Как поживаешь, Клеро? Или как там тебя зовут на самом деле?

– Имена… – с презрением сказала женщина, не оборачиваясь. – Вечно вы, люди, цепляетесь за клички. Точно собаки. У нас нет имен. Мы – та сторона, и этого довольно.

Лавиани обошла дерево по кругу, впрочем не став подходить ближе, равнодушно глянула на мертвеца, у которого отсутствовала нога и ее недоеденные остатки обнаружились в руках «Клеро». Та посмотрела на Лавиани зеркальными глазами, усмехнулась так, что бледное лицо стало походить на череп, и провела зубами по обглоданной бедренной кости с ошметками плоти.

Крэ-э-энк.

– Так я и знала, что Шерон тебя не прикончила.

– Слышала бы ты себя. Столько беспомощного разочарования и злости. Девка всего лишь разрушила оболочку, которую я одолжил. А ты, – шаутт грубо схватил себя за грудь, – подарила мне новую. Краше прежней и без проломленной башки. Конфетка, а не тело. У меня на него огромные планы. Хо-хо.

– Чего тебе надо? – мрачно спросила Лавиани, с трудом сдерживая ярость.

– Мне? Это ты ко мне пришла и отвлекаешь от завтрака. – Шаутт сунул кость в рот, помешкал и протянул Лавиани. – Прости мои манеры. Желаешь присоединиться?

– Отвали.

Он заржал смехом Клеро:

– Недотаувины такие щепетильные. Вот и помогай вам.

– Помощь? От тебя? Слабо верится. Не ты ли пытался убить меня и акробата в Талорисе?

– Акробата, – передразнил он ее, скорчив рожицу обиженного ребенка. – Как маленькая! Ты же жива. Была бы моя воля, тебя бы давно сожрали черви, женщина. Всего лишь маленькая проверка, и девчонка прошла ее. Не бросила вас. Из нее выйдет толк.

Лавиани нахмурилась, но промолчала. Шаутт, захвативший мертвое тело Клеро, легко спрыгнул в снег, отшвырнул от себя кость, и та, вращаясь в воздухе, улетела к границе леса. Они оба проследили за ее полетом.

– Эти земли наполнены тенями, – произнес демон, по-собачьи нюхая воздух. – И тебе лучше уйти отсюда. Прежде чем они найдут тебя или славного глупого прыгуна, что держится за твою юбку.

– Не понимаю.

– Иного я и не ожидал. Даже для недотаувина ты довольно тупа. – Мертвое горло издало неприятный смешок. – Такие, как я, здесь. Сейчас они западнее. В двух часах ходьбы, но кто знает, куда они направятся. Ветер штука капризная. Почуют вас, и все. Привет.

– Почему ты предупреждаешь о них?

Зеркальные глаза равнодушно скользнули по ее обветренному лицу.

– Твои вопросы навевают тоску.

Ей очень хотелось его ударить, вспороть горло ножом, но она понимала, что это бесполезное действие и только разозлит тварь. Шаутт оказался рядом, прошептал прямо в ухо:

– Я с радостью присоединился бы к теням, получившим свободу благодаря твоему другу. Выпил бы твоей крови. Послушал, как ты тоненько визжишь, когда бы я начал жрать твои теплые кишки. – Он отстранился. – Но, к сожалению, не могу. Приходится служить.

Она услышала, как скрипят его зубы.

– Хватит спать. Девка пошла на северо-восток. Тропа под носом. И ей нужна помощь. Еще увидимся. – Шаутт направился прочь, и его длинные черные волосы, растревоженные ветром, шевелились точно живые.

– Надеюсь, что нет, – прошептала Лавиани ему в спину, сделала несколько глубоких вдохов, чтобы бурлящая в ней ярость не взорвалась и не заставила совершить глупость.

Она пошла прочь лишь после того, как шаутт скрылся за высокими заснеженными кустами и через несколько минут в том же направлении взлетело несколько потревоженных птиц. Только тогда сойка убедилась, что он действительно оставил ее.