Онлайн книга «Сонная лощина. Дети революции»
|
– Ну и ладно. – Эбби сердито развернулась и потопала через лабиринт кабинетов-отсеков к себе. На столе у нее лежало два розовых листочка для заметок: два от Смита (просил позвонить) и один – от Огаста Корбина. Разговаривать с человеком, которому отдали ее дело, Эбби не имела ни малейшего желания. Поэтому она решила ответить Корбину. С бывшим напарником она уже несколько месяцев не общалась. – Привет, молодежь, – произнес он, ответив после первого же гудка. – В чем дело, Огаст? – Что так сразу? Нельзя просто позвонить бывшему напарнику, поздороваться? Ты ведь еще помнишь своего бывшего напарника, а? Не забываешь маленьких людей из Гудзонской долины после того, как с высшим баллом окончила академию ФБР? Эбби покачала головой. – Ты побил свой же рекорд. – Ты о чем? – смутился Корбин. – На этот раз и десяти секунд не прошло, как ты упомянул мой высший бал. Корбин рассмеялся. – Не смог удержаться. Я ведь горжусь своей протеже! – Имеешь право. – Ну, как там дела на фронтах ФБР? Или сельским шерифам об этом рассказывать нельзя? – Да ну, брось. Тут большинство под твоим руководством и пяти минут не выдержат. – Она вздохнула. – В общем, есть одно дело: потенциальный маньяк. Я нашла закономерность, рассказала обо всем старшему, а он возьми да и передай дело другому агенту. Вроде надо помогать, но… – …ты слишком молода. Тебе просто не дадут вести собственное расследование серии убийств. – Да. – Эбби грустно хохотнула. – Как у тебя получается? – Что именно? – В твоих устах все звучит так разумно и логично. Ты вроде повторил слова Уилхойта, но я сразу со всем согласна. – Это все мои природные чары и привлекательность. Эбби закатила глаза. – Мы же по телефону общаемся. Какая уж тут привлекательность? – Послушай, – хохотнул Корбин, – не мне давать тебе советы… – Это с каких пор? – усмехнулась Эбби. – …но правила, – продолжал Корбин, будто не слыша ее, – вроде того, что не позволяет тебе возглавить дело, придуманы для простых людей. Чтобы те не растерялись, не перегрелись. В девяноста девяти случаях из ста правила совершенно логичны и срабатывают, но ты-то не простая. Ты всегда была особенной, помни об этом. Коп из тебя вышел невероятный, невероятный получится и агент. Особый специальный агент. Эбби представила, как Корбин там у себя улыбается. – Спасибо, – тихонько поблагодарила она его. – Серьезно. – Сам знаю, что серьезно. А теперь беги, поймай маньяка, пока другой агент не захапал всю славу. И помни: в Сонной Лощине живет еще старичок, который знает, что ты лучшая. Эбби хотела уже ответить, как вдруг… …они с Корбином приняли вызов и отправились на конюшни Фокс-Крик, за городом. Эбби идет к дому, Корбин – к стойлам. Эбби видит пикап Огелви: передняя дверца с водительской стороны нараспашку. На Огелви это не похоже. – Мистер Огелви? Это лейтенант Миллс. Нет ответа. Она подходит к машине и чуть не спотыкается о дробовик. Сообщает по рации Корбину: – Здесь оружие на земле. В стороне она видит обезглавленное тело. Это, без сомнения, Джимми Огелви. Эбби идет к стойлам, и тут сквозь двери прорубается лезвие топора. Слышно, как плещет кровь и падает тело. Эбби становится плохо. Опасаясь худшего, она бежит к дверям и видит обезглавленное тело – второе за минуту, да и за всю ее жизнь. Корбин. – Убит офицер! О боже! Убит офицер! – кричит она в рацию… …и снова переносится в тесный кабинет. – Ты же мертв, – прошептала она в трубку телефона. – Что-что? – переспросил Корбин. – Так быть не должно. – Эбби встала, прижав трубку к уху. – Ты мертв. Тебя убили в Сонной Лощине, а я так и не поехала учиться в Куантико. – Эбби, да что ты… Хватив телефоном по столу, Эбби закричала: – Ты меня не проведешь, Наджент! В тот же миг ее охватила агония… * * * Фрэнк Ирвинг пришел домой после смены в двадцать четвертом участке. Он дослужился до начальника и дослужился – как сам считал – честно. Двадцать четвертый в эти дни уже не был самым горячим участком Манхэттена: облагороженный и заселяемый состоятельными гражданами, район Морнингсайд-Хейтс стал менее криминальным, однако работенки все равно хватало, поскольку еще не все неблагополучные элементы общества съехали. Стоило открыть дверь, как к нему со всех ног кинулась Мейси. Она чуть не сбила Ирвинга с ног. – С возвращением, папочка! – Уфф, – широко улыбнулся он. – Может, ты в следующий раз убавишь газу, Фасолинка? – Хорошо, пап. Синтия как раз снимала серьги. Разувшись, она не спешила снимать костюм. – Сама только что домой пришла. – Со стойки на кухне она взяла стопочку меню из ресторанов, предлагающих еду на вынос. Развернув их веером, спросила: – Что будешь на ужин: пиццу, китайскую кухню, индийскую или тайскую? Ирвинг снова широко улыбнулся. – Ну, пиццей мы ужинали вчера, китайская кухня у меня была сегодня на обед, так что я за тайскую или индийскую. – А я обедала тайской, так что выбираем индийскую. – Фу, мам, – скорчила рожицу Мейси, – в прошлый раз, когда мы заказывали индийские блюда, я всю ночь просидела на унитазе. – Правда? – удивился Ирвинг. – Почему я об этом узнаю только сейчас? Синтия, закатив глаза, ответила: – Тебя, Фрэнк, даже землетрясение не разбудит. Ладно, я не прочь второй раз за день поесть тайской кухни. – Ура-а-а! – Мейси убежала к себе в комнату. Ирвинг, умиляясь, смотрел ей вслед. Почему-то вид бегущей дочери показался ему самым чудесным на свете. А еще каким-то неправильным. Он глянул на левую руку. Обручальное кольцо странно оттягивало палец. Странно и непривычно. Конечно, ведь он, Ирвинг, давно его снял. Они с Синтией развелись, а Мейси… …лежит в отделении неотложной помощи, окруженная врачами и медсестрами. Те суетятся, оперируют дочь Ирвинга, которому позволено ждать в коридоре, сразу за дверью операционной, а не в приемном покое. Но от этого не легче, только больнее. Он видит, как врачи режут Мейси в надежде исцелить раны, исправить ущерб, спасти жизнь. Не в силах больше этого выносить, Ирвинг возвращается в приемный покой, где на диване сидит Синтия. Сквозь слезы она спрашивает: – Фрэнк? С ней все хорошо? Фрэнк… – …с тобой все хорошо? |