Онлайн книга «Темные воды Тибра»
– Я люблю прислуживать, вылизывать пятки, спать, свернувшись у господских ног калачиком. Я раб, раб, настоящий раб, без надежд на будущее; я не стану мечтать о свободе, потому что надеваю на себя эти оковы добровольно. – Ты говоришь так, будто я уже согласился тебя принять. – Конечно, согласился или вот-вот согласишься. Квестор пожал плечами. – Для чего мне это? Проще тебя убить и бросить в выгребную яму за бараком в порту. – Это ты сможешь сделать в любой момент, как только я попытаюсь взбунтоваться. А со мной тебе будет интересно. Твоя жизнь как бы приобретет зеркало. Твоя душа получит собеседника, ибо, согласись, ну с кем ты можешь поговорить, ни в чем себя не сдерживая? С каким царем?! С каким консулом?! Ничтожные, злопамятные и не очень умные твари. Сулла сел к столу, усыпанному полусвернутыми свитками и различными письменными принадлежностями. Последние слова незваного гостя ему понравились. – И что же ты потребуешь за свои, не знаю пока какие, услуги? Какую оплату? – «Оплату»! Он сказал слово «оплата»! – Что тут смешного?! – Я ведь буду рабом, понимаешь, рабом?! Мне достанутся объедки с твоего стола, а это, как правило, лучшая часть того, что готовится на кухне. Мне достанутся все женщины, которых я увижу в твоем доме, кроме тех, которых ты по своему капризу не захочешь использовать сам. Мне достанется громадная власть над всеми домочадцами; и даже твои офицеры, свободные римляне, всадники и аристократы станут мне угождать, потому что я буду раб Суллы. – Да, ты просишь немало. – Я прошу то, чего ты не будешь мне обязан давать. Я буду иметь, но ты не потратишься! Взяв со стола длинное кипарисовое стило, квестор некоторое время вертел его в руках. – Скажи, а какому богу ты дал обет – Асклепию, Юпитеру? Гость помотал головой. – Ты вряд ли слышал о нем, это маленькое восточное божество. Мне рассказал один финикийский купец, когда я оказался у него на корабле. – А как ты мог оказаться у него на корабле? – искренне удивился Сулла. – Это очень длинная история, именно потому, что совершенно правдивая. Так вот этому восточному божку я и поклялся… в общем, поклялся я ему… – А где ты пропадал все эти годы, почему не явился ко мне раньше? – Справедливый вопрос. Но чтобы я мог ответить на него, тебе нужно вспомнить, кем ты был три-четыре года назад. – Для раба ты позволяешь себе слишком вольные речи. Странный собеседник низко поклонился и пополз к сапогу патриция, чтобы его поцеловать. – Не паясничай. – Ладно, не буду. – Раб охотно встал, отряхивая тунику. – А на спрошенное отвечу – я следил за твоей жизнью и, пока ты барахтался в мелкой грязи интриг на форуме и в бездарных комициях, я не хотел к тебе приближаться. Какая польза была в том, чтобы стать рабом нищего аристократа? Сулла весело рассмеялся. – Негодяй! – Клянусь волосами Минервы – несправедливое обвинение. Вряд ли тебе было бы легче вести свои дела, извести я тебя о собственном существовании. Сулла продолжал смеяться. – Могу поспорить, я угадаю, когда ты впервые решил предстать передо мной. – Угадай. – В тот месяц, когда мне поручили квестуру в армии Мария и я занялся подготовкой свежей кавалерии для него. Гость уважительно кивнул, оценив проницательность своего господина. – Это уже было похоже на начало блестящей карьеры. Я попробовал проникнуть в твое окружение, но натолкнулся на этого молчаливого и слишком преданного негодяя. – Марка Карму? – Да, твоего секретаря. Ты можешь по праву гордиться, ты подобрал себе великолепного работника. – Какая-то непонятная ирония звучит в твоем голосе. Что ты хочешь сказать? – Я только хочу сказать, что мне стоило гигантских трудов убедить его допустить меня к разговору с тобой. Я притворялся и твоим родственником, и югуртинским лазутчиком, и еще Юпитер знает кем. – Он снизошел? – Снизошел, и я уже был в двух шагах от твоего бальнеума, когда вдруг ты затеял эту омерзительную… – Омерзительную? – По-моему, так восхитительную комедию, все было бы замечательно. Я рыдал от счастья, стоя с арфистками за занавесом, я молился своему маленькому жестокому божку за то, что он дал мне возможность не ошибиться в тебе. Но тут… – Что тут? Раб вытер искренние слезы краем хитона. – Будто ты не помнишь – скачка. Бешеная скачка в Остию. Я еле успел, умолив твоего железного секретаря пустить меня на корабль. Сулла в продолжение этой расцвеченной рыданиями, ужимками и деланым смехом речи откровенно веселился. – Почему же ты не подошел ко мне во время плавания, времени было достаточно. – Как я мог подойти, когда я не мог ходить! И потом, разве возможен серьезный разговор на корабле, там столько свидетелей и такие тонкие стенки? – Это верно. – Но и там я получил радость, огромную радость, если признаться. – Что ты имеешь в виду? Гость закатил глаза и сладострастно покачал головой. – Сцена гадания. Я стоял в толпе гаруспиков и авгуров, среди этих бесконечных священных кур, и восторженно, с наслаждением следил, как ты управляешься с одуревшей от нелепого страха толпой суеверных идиотов. В самом деле, можно ли ставить успех громадной экспедиции, транспортировку целой армии в зависимость от того, насколько налита кровью печень безмозглой птицы. Квестор вдруг помрачнел, он слегка склонил голову набок, он всегда так делал, когда переставал до конца понимать своего собеседника. – Слишком смелые речи, раб. Поняв, что голос военачальника звучит серьезно, раб сморщился и скорбно вздохнул. – Извини, если задел какие-то особенно римские чувства в твоей душе. – Слишком смелые речи, раб! – Еще буквально несколько слов. И я умолкну. Может быть, на время, будет твоя воля – навсегда. – Произнеси свои несколько слов. Вдруг раб яростно, животными, собачьими движениями стал расчесывать себе шею. – Когда мы высадились в Цирте… – Продолжай. – …я снова бросился к Марку, потрясенный до глубины души видением твоего образа, извини, что льщу так грубо, у меня нет времени для более тонких приемов. Так вот, я попросил его: ну теперь-то наконец приведи меня к нему, к Луцию Корнелию Сулле, квестору консульской армии. Знаешь, что он мне предложил? |