Книга Иди за мной, страница 76 – Наталья Солнцева

Спустя час Лариса лежала на тюфяке и прислушивалась к звукам спящего дома. Что-то потрескивало. Звенели комары. Из леса доносился тоскливый, бередящий душу вой.

— Слышишь?

Ренат тоже не мог уснуть и ворочался в спальном мешке. Его мучил вопрос, что им даст ночь, проведенная здесь?

— Слышу, — угрюмо отозвался он.

— Чего ты ожидаешь? Что должно с нами произойти?

— Не знаю…

— Мой отец ушел в монастырь, — призналась Лариса. — Он монах. Раньше я его не понимала. Мне казалось, он свихнулся. Бросил маму, поселился в келье… отказался от всего мирского.

— Хочешь сказать, что теперь ты его понимаешь?

— У нас с ним тесная духовная связь. Он молится за меня.

— Это важно?

— Для него — да. Он чувствовал, что со мной что-то не так. С самого детства. Я росла, и его беспокойство тоже росло. Наконец он не выдержал и ушел. В монастыре ему стало легче. Он думает, что своими молитвами уберегает меня от самого страшного.

— Что ты считаешь «самым страшным»?

— У нас с отцом разные критерии…

Ренат ощутил, что Лариса близка ему, гораздо ближе всех, кто его окружал. Почему он выбирал таких женщин, как Зоя?.. Почему он мечтал о такой, как Соня?..

Если бы не Вернер, он бы никогда по достоинству не оценил Ларису. Никогда бы не заинтересовался ею. Никогда бы не сошелся с ней.

«Я пока что и не сошелся, — отметил он, прислушиваясь к ее дыханию. — До клуба Лариса была другой. Мы оба изменились. Вернер низверг нас в наш собственный ад, и мы вышли оттуда преображенными. А может, мы еще варимся в котле, а черти подбрасывают поленья в огонь, чтобы поддать нам жару!»

Время текло медленно. Каждая минута, как тяжелая капля, назревала, набирала силу и с тихим плеском срывалась в бездну. «Идет отсчет вечности!» — осенило Ларису. Она почувствовала себя всем и ничем. Каплей в океане бытия, океаном бесчисленных капель. Это было так странно, так восхитительно…

Все сошлось в одной точке. Слилось в один нескончаемый миг. Не было слов, чтобы выразить этот восторг…

Лунный свет упал на лицо Ларисы, и она очнулась. На полу в спальном мешке похрапывал Ренат. Все было буднично, обыкновенно. Старая печка, грубо сбитый из досок стол, паутина в углах, свечной огарок в глиняной плошке…

На улице кто-то переговаривался. Лариса босиком подкралась к окошку. Сквозь грязное стекло виднелись черные ели, на их фоне поблескивал призрачный автомобиль.

«Берт! — обомлела Лариса. — Как его сюда занесло?»

«Ленд Ровер» не мог одолеть просеку, тем более он не мог перепрыгнуть через овраг. Это невозможно! Тем не менее джип выделялся в ночи благодаря лунному зареву. Лариса с трудом различила мужскую фигуру рядом с машиной. Берт с кем-то спорил…

Она изо всех сил напрягла слух. Берту отвечал пронзительный женский голос. Неужели Соня?

Лариса метнулась к двери, тихонько приотворила ее и выглянула наружу. Ренат продолжал мерно похрапывать. На улице визгливый женский голос перемежался с рокочущим мужским баском. Дама размахивала руками, похожими на крылья летучей мыши. Впрочем, это были рукава ее платья. Мужчина тоже оживленно жестикулировал.

— …Не твое дело… — уловила Лариса. — Отвали!.. Сама отвали!.. Хам!.. Стерва!..

Из-за чего они сцепились?

Голову женщины окружал сияющий голубоватый ореол, словно нимб святой мученицы. Лариса не сразу сообразила, что это — пышные вьющиеся волосы, светлые и оттого голубые в лучах луны. Святость была не присуща Соне, как здравый смысл — Берту. Они могли бы составить друг другу пару.

— Я не для того тебя привез, чтобы ты скандалила, — возмущался Берт.

— Свою бабу учи! — огрызалась она. — А я сама с усами!

— И с большими острыми зубками, — хохотнул он.

— Берегись! Укушу!

— Попробуй! Я с тобой церемониться не стану…

Он наставил на Соню пистолет с глушителем. Та притворно ойкнула и шарахнулась в сторону. Паф!.. Длинный ствол плюнул огнем. Паф!..

Стая ворон с шумом поднялась в воздух и с карканьем закружилась над местом действия. Блондинка истерически рассмеялась.

— Меня только серебряная пуля берет, козел! Спрячь свою пушку и не позорься…

Очевидно, серебряных пуль у Берта в арсенале не было. Поэтому он опустил пистолет и сунул его за пояс.

— Обломался, красавчик? Поделом тебе…

— Еще не вечер, подруга. Поглядим, чья возьмет!

Соня с кошачьей грацией выгнула спину и, рыча, бросилась на противника. Тот явно не ожидал от нее такой прыти. Ее когти глубоко впились ему в кожу. Пока он пытался оторвать от себя дикую фурию, та яростно царапалась. Брызнула кровь…

«Оказывается, тульпы — из плоти и крови, — отметила Лариса, наблюдая за схваткой. — Может, разбудить Рената?»

Цвет и запах крови возбуждали Соню. Она прильнула ртом к царапине на плече Берта и присосалась, постанывая от наслаждения. Он перестал сопротивляться. Они упали в мокрую от росы траву. Соня оседлала поверженного врага. Ее юбка задралась, обнажив длинные белые ноги. Она с гиканьем скакала на Берте, словно ведьма на черном жеребце, который уносил ее в бездонное ночное небо…

Ларисе стало дурно. К горлу подступила тошнота, колени задрожали. Вакханалия, которую она наблюдала, излечила ее от последних крох симпатии к Берту и сожаления по поводу их окончательного и бесповоротного разрыва. Две «мечты» совокуплялись между небом и землей, словно черт и ведьма. Даже луне опротивели их «любовные» конвульсии, и она смущенно скрылась за облаком.

— Тьфу!.. — в сердцах сплюнула Лариса. — Тьфу! Тьфу!..

Молитвы инока Онуфрия пришлись бы сейчас как нельзя кстати.

Не успела она подумать об этом, как все исчезло из глаз: джип Берта, он сам и неистовая белокурая вакханка…

Лариса снова забылась беспокойным сном. Сон и явь переплетались в ее сознании, высекая искры на стыках. Эти искры — как путеводные огни.

«Иди за мной! — звучало в ее ушах. — Иди за мной!»

Вернер шел впереди, изредка оборачиваясь и жестом подзывая Ларису к себе. Она все прибавляла и прибавляла шагу. Лес закончился, тропинка поднималась вверх. Почва становилась каменистой. Вдали показались заснеженные хребты гор…

— Где мы? — напрасно спрашивала она. — Куда ты меня ведешь?

Она тяжело дышала, от разреженного воздуха у нее кружилась голова. Вернер казался неутомимым, он не замечал ее усталости. Узкая тропинка извивалась между камней. С одной стороны вздымалась отвесная скала, с другой зиял глубокий обрыв. Мелкие камешки осыпались вниз, исчезая в клубах молочного тумана.