Онлайн книга «Пленники старой Москвы»
Послушал он меня, сделал сам чертежи, или помог ему кто-то, не знаю. Ну, чтобы ствол переделать. Через месяц снова звонит. А слышу я, голос вроде его, а вроде и не его: «Бу-бу-бу… бу-бу-бу…» Как будто через трубу говорит или в банку. Я спрашиваю: чего, мол, голос такой? Отвечает: «Не знаю. Одно скажу, не могу я его сделать». Это он про наган. Спрашиваю: «Не получается?» Отвечает: «Да я и не брался…» Я – ему: «А говоришь, не выходит». «Понимаешь, – говорит, – как в руки возьму эту пушку, даже сердце заходится, такой на меня страх нападает, высказать трудно». Надо сказать, что друг у меня человек тертый. И на Колыме побывал, и в других местах… не столь отдаленных. В общем, и сидел он, и бедовал. А здесь: «Страшно мне… Бу-бу-бу… Приезжай…» Приехал я. Сидит мой друг на кухне, напротив него – соседка, на вид лет шестьдесят. Старая, а пьет наравне с мужиком. Очень уважали ее на Таганке. Она там вроде колдуньи или гадалки была. Сел я. На столе – наган. Друг говорит старухе: «Что скажешь?» Она подержала руку над пушкой и говорит: «Выбрось его…» Друг отвечает: «Что ж я дурак, деньги живые выбрасывать? Переделаю, продам, заработаю». «Если не выбросишь, вся эта чернота, которая за наганом тянется, – на тебя перейдет. А может, и коньки отбросишь, – пообещала старуха. – Чтобы его очистить, нужен поп. Одна я с таким делом не справлюсь». Я тогда подумал: «С наганом… К попу?..» Перепугались мы страшно. Что ж с этим наганом было? Может, убийце какому принадлежал, а может, в ЧК в расстрелах участвовал. В общем, отдали мы его в переделку. А потом этот наган уехал в Тамбов. Мой друг честно сказал покупателю: «Оружие черное, чтобы отмыть – в церковь сходи, пусть поп его очистить попробует». Только я думаю, к попу тот мужик вряд ли пошел. Потому не для игрушек наган покупал. Но самое интересное: месяца через три вспомнил я про то, как мой товарищ бубнил. Спрашиваю: «В чем было дело? Я даже перепугался тогда. Думаю, чертовщина какая-то». Рябинин постучал по столу костяшками пальцев, затем поочередно взглянул на Катерину и Инну Михайловну и продолжил: – Друг отвечает: «У меня в тот день губа верхняя повисла. Стала длиннее и как будто бы онемела». Спрашиваю: «Почему?» «Да, – говорит, – сам дурак… Я наган тот чертов к щеке приложил, чтобы зуб не болел. Случайно конечно. Губа сразу же опустилась». Он потом долго губой шлепал. Хорошо, жив остался. Вот такая история. Заговорившись, Рябинин вовсе забыл про чай. – Горяченького? – спросила Инна Михайловна. Яков Иванович взглянул на часы, отхлебнул из своей кружки и встал из-за стола. – Поздно уже. Пойду. Спасибо за чай. Они пошли провожать его со свечой. Открыв дверь, Инна Михайловна спросила Рябинина: – Вам посветить на лестнице? Он показал фонарик. – Сам посвечу. В тот момент, когда они собрались попрощаться, раздался истошный крик: – Помоги-и-ите-е! Участковый вытянул шею. – Откуда кричали?! Катерина сказала: – С первого этажа! Все трое кинулись к лестнице. Первым бежал Яков Иванович, потом – Катерина, за ней – Инна Михайловна. Оказавшись внизу, они услышали звуки возни и сопение. Участковый направил фонарик и стал ощупывать лучом площадку первого этажа. За распахнутой дверью квартиры, на полу барахтались два человека. – Это что такое! – рявкнул Рябинин и кинулся к ним. Он схватил за шиворот одного и заставил подняться. Луч света остановился на лице человека. Перед ними стоял жилистый стоматолог с лошадиным лицом. – Что здесь происходит? – грозно спросил Рябинин. – Не имеете права врываться! Это частное жилище! – Поговори еще тут! – не сдержавшись, участковый отвесил ему подзатыльник. – Вы кто?! – Представитель закона! Ваш участковый! – Не имеете права… – стоматолог немного притих. Луч фонаря съехал – рядом с ним уже стояла пьяная певица Таланова. Сделав усилие, она проговорила слова: – В чем… собственно… дело?.. – Вы кричали? – спросил Рябинин. – Кто… кричал? Я? – Заберите эту потаскуху в полицию! – крикнул стоматолог и схватил жену за волосы. Она снова упала. Катерина и Инна Михайловна подхватили ее, силясь поднять. Повиснув на Катерине, Таланова объясняла: – Я была… в клубе. В общем… работала… Ну, выпила… Немного! А он… меня бьет. – Бьете? – спросил Рябинин. Жилистый стоматолог ответил: – Ни в коем случае. Я законопослушный гражданин, к тому же американский подданный. – Мне это без разницы. Бьете жену – ответите по закону. Лошадиномордый взял жену под руку и завел обратно в квартиру. – Будем считать, инцидент исчерпан. – Будете нарушать – посажу на пятнадцать суток. Таланова подняла голову и выбросила перед собой руку: – Все нормально, отец! Рябинин плотно закрыл дверь квартиры. – Что ж… – Он обратился к Инне Михайловне, затем к Катерине. – Я пошел. До свидания. Попрощавшись, женщины поднялись на второй этаж. Инна Михайловна предложила: – Не лучше ли вам переночевать у меня? Катерина посмотрела на телефон. – Три часа ночи… И тут он вдруг зазвонил. – Кто ж это так поздно? – забеспокоилась Инна Михайловна. – Муж… – Катерина ответила: – Слушаю, Герман. – Разбудил? – Нет. Я не ложилась. – Где ты? – На Мясницкой. После паузы Герман недоуменно спросил: – Что ты там делаешь? – Здесь человека убили. – В нашей квартире?! – Старика с третьего этажа убили в подъезде. Я его нашла. – Полицию вызвали? – Сразу же. Они уже все разъехались. – Немедленно домой! Я будто чувствовал! Хорошо, позвонил! – Ты где? – спросила Катерина. – Я? – Герман замялся. – В Калуге. Только что приехал из офиса, заселился в отель, решил тебе позвонить. – В Калуге? – Где же еще? |