Онлайн книга «Пленники старой Москвы»
– Теперь я понимаю, для чего в дверях были глазки. – Катерина испуганно взглянула на мужа, тот пересел ближе и обнял ее за плечи. – Насколько мне известно, подопытные пациенты умирали как мухи. По ночам их выносили в ящиках, грузили в машины и увозили. Вопросами безопасности руководил полковник Безруков, он, кстати, жил в этой квартире. Я в прошлый раз уже говорил… Громкий звук заставил всех оглянуться. В дверях гостиной с трясущимися губами стояла Инна Михайловна. У ее ног валялся поднос и осколки фарфоровой посуды. – Вы – бесчестный человек! Вы наговариваете на моего отца! Он не мог заниматься такими делами! – у нее подкосились ноги. Старуха упала в обморок. – «Скорую»! – крикнула Катерина. – Кто-нибудь, вызовите «Скорую помощь»! – она бросилась к Инне Михайловне. К тому времени, когда приехала «Скорая помощь», Инну Михайловну перенесли в спальню. Осмотрев ее, врач сказал: – Забираем. Ей срочно нужна госпитализация. Катерина дала врачу свой номер телефона и попросила сообщить, в какую больницу отвезут Инну Михайловну. Он же посоветовал привезти ей самые необходимые вещи. Оставшись в чужой квартире, все четверо снова прошли в гостиную. Катерина собрала осколки и вытерла пол. – Плохая примета, – сказал ей Жорес. – Почему? – Нельзя мыть пол после отъезда человека. – Я не мыла, а просто вытерла, – Катерина села на стул. – Ну, что? Будем заканчивать? – поинтересовался Жорес. – Ты еще не все рассказал, – напомнил ему Борис. – Ах, да… Вас интересует история с чемоданами. Закончилось все весьма тривиально: антидот не нашли, и Лилия Глейзер скончалась. Но я не могу с предельной точностью воспроизвести дальнейшие события. Могу только предположить. – Кто убил ее мать? – спросила Катерина. – От нее избавились как от ненужного свидетеля. Отравили батрахотоксином. Он был под рукой. – Почему их не вывезли в ящиках, как остальных? – В ящиках вывозили тех, кого фактически уже не было, – приговоренных к смерти. Лиля и ее мать не были таковыми. Я думаю, что вся эта история с чемоданами была придумана для того, чтобы повесить их смерть на банду «Черная кошка», которая тогда была на слуху. Трупы обязательно должны были найти, но не сразу. – А для чего туда подложили их паспорта? – Нетрудно догадаться: для того, чтобы трупы опознали. – Чем же все это закончилось? – Лабораторию разогнали, квартиру перевели в разряд конспиративных. Про это я уже говорил. – Жорес встал. – Предупреждая следующий вопрос относительно склянки с ядом, отвечаю: я не знаю, как она попала под пол. Нетрудно догадаться: если в помещении работали с ядами, одна ампула могла закатиться под половицу. – Жорес обратился к Катерине: – Я не случайно вам намекал, чтобы вы освободили квартиру. В ней осталось слишком много улик. В грудах мусора под полом могли остаться другие ампулы, в спрятанной аппаратуре со времен конспиративной квартиры – опасные записи. Все случилось из-за неразберихи и путаницы, которая была в недрах нашего ведомства в девяностых годах. Тем не менее вы должны понимать, что за мной стоит аппарат. Сила, которой никто не в силах противостоять. Благодарите вашего друга Картавина и держите язык за зубами. Что касается квартиры – решать вам. Сможете в ней жить – живите. Я бы не смог. Покачав головой, Катерина сказала Жоресу: – Как-то в разговоре вы сказали, что этих троих рабочих убило время. И что у смерти не было выбора. Но я вам говорю: у преступников есть реальные имена и фамилии. – Этих людей давно нет в живых, – заметил Жорес. – Их имена нужно предать огласке. – И что это изменит? – Если об этом узнают, такое больше не повторится. – Вы – идеалистка. Но это симпатично. – Не вам об этом судить! – выпалил Герман. – В таком случае мне лучше уйти. – Жорес посмотрел на Бориса, тот кивнул, и он, не попрощавшись, направился к выходу. Когда за Жоресом захлопнулась дверь, Катерина тихо спросила: – Что теперь? Герман взял ее за руку и твердо сказал: – Теперь мы едем домой. – Нужно запереть дверь. Борис вышел в прихожую и оттуда сказал: – Здесь есть ключи. Они покинули квартиру Инны Михайловны. Борис запер дверь, отдал Катерине ключи и, простившись, ушел первым. Трубниковы спустились по лестнице, вышли из подъезда и направились через арку на Мясницкую улицу. Было раннее утро. Ночь еще не ушла, и черные тени прятались по темным углам. Над Москвой воцарилась непривычная тишина. Теплый ветер бесшумно гулял между домов. Катерина и Герман шагали по улице, направляясь к своей гостинице. – Слышала новость? – спросил Герман. – Их было много… – Я про Сапегу. – Что еще? – спросила Катерина. – Балашов ее бросил. Ушел в другую семью. – И что она? – Устроила истерику. Потом взяла пистолет Балашова и пообещала его пристрелить. – Неужели стреляла? – Пальнула несколько раз. Потом ее скрутили и отправили в дурку. – Да-а-а-а… Такого Люсьена точно не ожидала. Думала, Паша навечно с ней, что бы она ни творила. Сапега останется в Жуковке? – Нет. Туда переехала другая семья Балашова. Как я говорил, в ней трое детей. – Дети взрослые? – Погодки. Младшему сыну – два года. – Балашов что-нибудь оставил Сапеге? – Купил для нее хрущевку в Выхино. – Думаешь, она поедет туда? – А что еще остается? Когда выйдет из дурки, ей нужно будет где-нибудь жить. – Грустно. – Задрав голову, Катерина посмотрела на серое предрассветное небо. – Знаешь, а мне ее жалко. – Если бы ты знала, сколько крови она попортила Балашову! – Несчастная женщина. Она никого не любит. Никто не любит ее. – Сама виновата, – сказал Герман. Катерина остановилась: – Скажи, а ты меня любишь? Герман тоже остановился и сказал: – Я очень тебя люблю. Она обняла мужа и прижалась к нему, словно ища защиты. – Знаешь, Катька, – сказал Трубников. – Давай-ка возвращаться домой. – Давай, – Катерина взяла его под руку, и они снова пошли. – Ты не поняла, – Герман обнял жену за плечи. – Давай вернемся в Новосибирск. |