Онлайн книга «Последний ход за белой королевой»
|
– Начальство знало об этих счетах? – Да. Но при Горбачеве началась такая чехарда… Деньги с промежуточных счетов по приказу из Москвы переводились на неизвестные мне счета. Тут уж не до контроля. Следующий вопрос был неожиданным: – Твоя жена высокого роста? – Да, – я посмотрел на Мальвину и добавил: – Я люблю высоких блондинок с голубыми глазами. – Давно ты с ней разведен? – Лет десять. – У тебя есть дети? – Сын. Он живет с женой. Я им оставил двухкомнатную квартиру. – А сам где жил? – В однокомнатной квартире с матерью. Она умерла два года назад. – А отец? – Отец погиб на войне. * * * После ужина снова пошли на балкон. – Я тоже давно тебе хотела рассказать о себе. Да как-то не получалось. И она замолчала. – В конце концов, не страшно, если ты признаешься, что сидела в тюрьме. От изумления Мальвина раскрыла рот: – Я?! – Ничего страшного. Провинциалка в Москве, нет знакомых, нет средств к существованию. – Что тебе обо мне известно?! Ты даже не знаешь моего имени. – Знаю. Тебя зовут Марина. – А дальше? Я хотел снова пошутить, но, посмотрев на Мальвину, понял, что настроена она романтически, и решил перевести разговор в реалистическую плоскость: – Ты родилась в Москве. Родители у тебя преподаватели. Жила на Ленинском проспекте. – Почти угадал. Родилась я действительно в Москве. Отец работал в ЦК партии. Должность невысокая, но в ЦК. Мать была учительницей географии. – Вот откуда у тебя такие познания в географии! Не забыла в тропики взять шубу. В таком случае вы жили в цековских домах на Кутузовском проспекте. – Да. У нас была трехкомнатная квартира. Из этой квартиры я и уехала. Училась я в английской школе. – Могу засвидетельствовать, что с английским у тебя лучше, чем с географией. – Отец умер, когда я училась в пятом классе. Мать умерла, когда я была в десятом. И я осталась одна. Но друзья отца меня не забыли. После школы я не стала поступать в вуз. Приятель отца взял меня к себе в ЦК. Я работала у него в отделе. Точнее, в секторе. Мне доверяли. Наш сектор имел дело с самыми засекреченными лабораториями, институтами. Работать было интересно. Но началась смута. Однажды Артур Никитич, так звали друга отца, вызвал меня и сказал: «В этой стране скоро все перевернется с ног на голову. Кем я стану, не знаю. Одно только ясно – помогать тебе больше не смогу. Мой последний долг перед твоим отцом – отправить тебя за границу». «Но как я поеду одна?» – испугалась я. «Тебе надо выйти замуж. Я тебя познакомлю с моим племянником. Он молодой парень, очень талантливый ученый. Работает в одной из наших совершенно закрытых лабораторий. Хотя какие теперь закрытые лаборатории! О нем знают за рубежом. Сейчас он в командировке в Англии. Когда вернется, я вас познакомлю. Скоро он получит грант и тогда сможет уехать окончательно. Ты поедешь с ним. Денег у него хватит. Будете жить безбедно». Я сомневалась. А он меня уговаривал. Никого из близких в Москве у меня не было. В стране тогда уже стало очень плохо. Я понимала: одна я пропаду. И согласилась. Согласилась и начала готовиться к отъезду. Купила манто… – Ты собиралась на север? – Нет. Артур Никитич сказал, что это самое удачное вложение русских рублей. Когда в августе начались события, меня отпустили домой. Потом Артур Никитич позвонил мне и попросил срочно приехать. В ЦК был полный беспорядок. Все куда-то спешили. В кабинете Артура Никитича сидел какой-то человек, которого я раньше не видела. Артур Никитич сказал мне: «Полетишь сегодня. Племянника ждать не будем. У тебя будет другой спутник. Полетишь в Бразилию. Твой спутник сядет в самолет в Будапеште. В аэропорту Рио-де-Жанейро тебя встретят. Другого выхода нет. Просто нет». Я была совершено подавлена. Появление другого спутника особо меня не расстроило, потому что с первым познакомиться я не успела. Я спросила только: «Кто он такой?» Вмешался человек, который сидел рядом с Артуром Никитичем. – Как его фамилия? – Он не назвал ее. Представился как Владимир Гаврилович. – Владимир Гаврилович! Владимир Гаврилович Колосов. Мой непосредственный начальник. И что он тебе сказал? – Что хорошо знает моего будущего спутника и характеризует его как очень порядочного человека. Я хотела еще что-то спросить. Но мне не дали. Артур Никитич торопил: «Времени у тебя в обрез. Ты должна быть готова к восьми. За тобой приедет мой шофер. Я спросила, что брать с собой. Артур Никитич только махнул рукой. Что мне оставалось делать?! В восемь часов приехала машина. Шофер дал мне паспорт и два билета. Отвез в Шереметьево. А дальше ты все знаешь. Она улыбнулась: – Вот и вся моя тайна. Когда я ходила по аэропорту в Будапеште, то все время рассматривала пассажиров. Я догадывалась, что кто-то из них окажется моим мужем. Рассматривала и выбирала. А когда увидела тебя, подумала: хорошо бы этот. Я вспомнил письмо, которое прочел в отеле. Из письма не следовало, что ее отношения с этим Артуром Никитичем были просто товарищескими. Она как догадалась: – Ты хочешь спросить, на какие деньги я купила шубу. Деньги мне дал Артур Никитич. Он мне всегда помогал. Она немного помолчала: – Да, мы были близки. Я тебе уже говорила, что мне никогда не нравились мальчики. – А мне девочки нравились всегда, – признался я, и мы оба засмеялись. – А фамилия моя – Волкова. Марина Витальевна Волкова. Была. – А я был Евгений Николаевич Лонов. Марина Витальевна вздохнула: – Марина Витальевна Лонова звучит лучше, чем Марина Сокраменту. Вовек бы не слышать. * * * И мы решили забыть всё. Отнесли бутылку назад в склеп – и конец… – Ты не помнишь, от какой минеральной воды эта бутылка? – спросила меня через несколько дней Мальвина. – Не помню, потому что не знаю. Мы взяли фотографию бутылки и пошли в ближайший бар. Там нам сказали, что такой бутылки они в глаза не видели. Подобный ответ нас, разумеется, раззадорил. Мы отправились в самый дорогой ресторан города «Сентрал». Метр синьор Перейра, очень уважаемый в Сан Бартоломеу человек, считался большим специалистом по винам. Повертев фотографию в руках минут пять, он попросил ее на пару дней. – Приходите лучше через неделю. Мы пришли через неделю. Синьор Перейра сиял. Он вернул нам фотографию и вынул из стола бутылку минеральной воды, точную копию той, что осталась в склепе. |