Книга Лайла, страница 63 – Никки Келли

– Ого! Нравится рисковать? Люблю таких девочек.

Отпустив волосы, он положил руку на внутреннюю поверхность моего бедра и повел ее выше. Гнев захлестнул меня подобно цунами. Да как он смел ко мне прикасаться!

– Я тебе скажу по секрету, – шепнула я ему на ухо. – Шрамом меня наградил вампир. И еще кое-что скажу… вампира я убила. – Последняя фраза слетела с языка сама собой.

– Чего? – Брэдли оторопел, но быстро пришел в себя. – Успокойся, расслабься. Просто верь мне, и нам будет хорошо.

Против воли у меня потекли слезы. Вот теперь Брэдли удивился по-настоящему: я плакала кровью.

Понимая, что ситуация выходит из-под контроля, он вытащил из кармана нож, одной рукой раскрыл его и приставил мне к горлу.

– Ну ты и штучка… Я много повидал, но таких, как ты, в моей коллекции еще не было.

Лезвие рассекло мне верхний слой кожи.

– Повторяю. Убери руки! – процедила я сквозь зубы.

Переместив нож к щеке, Брэдли всем телом прижался ко мне.

– С чего бы это?

Он начал стаскивать с меня юбку, и я ответила:

– Тот вампир, может, и мертв, но о том, что стоит у тебя за спиной, этого не скажешь…

Брэдли замер. Секундного замешательства вполне хватило Джоне. Нож, звякнув, упал на камни, которыми был вымощен двор, а его хозяин оказался на земле. Зрачки вампира занялись огнем. Он пнул Брэдли ботинком в живот. Нет, мне было ни капли не жаль насильника. Джона поднял его с земли и лупил кулаками по лицу, пока оно не превратилось в кровавое месиво.

При виде крови – хотя было очень темно – что-то во мне перевернулось. В поле зрения мелькнула тень. Мир остановился. В памяти разверзлась очередная дыра.

Я уперлась ладонями в кирпичную стену, пытаясь не упасть. Сознание вернулось. Джона склонился над безжизненным телом Брэдли. По камням мостовой струилась ржавая кровь, которая бликовала в свете одной-единственной тусклой лампочки над запасным выходом в десяти футах от нас.

– Что ты натворил? – воскликнула я. Гнев, еще недавно бурливший внутри, успел рассеяться.

Я подскочила к Брэдли. Зрелище было омерзительным. Окровавленное лицо опухло до неузнаваемости. Я отшатнулась, и Джона подхватил меня.

– Убирайся! – выкрикнула я.

Незнакомый, сладковатый аромат, отдаленно напоминавший запах корицы, долетел до меня, и я скользнула взглядом по шее Джоны и рванула на нем рубашку, обнажая ключицы, над которыми пульсировала вена. В ту же секунду я застыла: кожа была испещрена укусами. Кто-то пил из Джоны.

– Чесси… – тихо сказал он, будто надеясь, что и я успокоюсь под воздействием его голоса.

Но, даже не успев обдумать увиденное, я отвлеклась: неподалеку от нас затрещали ветки.

– Черт! Что за дерьмо вы тут устроили? – возмущенно заверещала Брук. – Так вот зачем ты велел мне подогнать машину! Почему ты никогда не разрешаешь мне попробовать? – набросилась она на Джону с обвинениями.

На губах вампирши запеклась кровь, в темноте напоминавшая ягодный сок. Переводя взгляд с нее на Джону и обратно, я наконец-то поняла то, что и так было ясно:

– Ты… ты пила из него? Ты пила из Джоны?

Брук даже рот раскрыла от удивления.

– Все не так просто, Чесси, – сказал Джона.

– Что нам теперь делать? Ей нельзя знать! Они ведь явятся за нами. Решай что-нибудь! – В голосе Брук звучала неподдельная тревога.

Я испугалась, услышав, как щелкнули ее удлинившиеся клыки. Одного предупреждения мне было достаточно, и, сбросив туфли, я побежала.

Джона подхватил меня на руки и поднял над землей, прежде чем я успела что-либо сообразить. Он побежал напролом через какие-то заросли и остановился только тогда, когда винный двор с бочками остался далеко позади. Я брыкалась и отбивалась, а Джона вдыхал аромат моих волос.

Он бережно опустил меня на землю, поддержал, чтобы я не упала, и сказал:

– Это я создал Брук.

В его ореховых глазах сквозила растерянность.

Меня била дрожь. Джона накинул на меня свою кожаную куртку, но я ее сбросила.

– Я сделал ее такой, какая она сейчас, – продолжил он.

– Такого не может быть! Ты же Обращенный, ты не можешь создавать вампиров!

– Я пил кровь множества женщин-вампиров и был очень силен, напитан их энергией. Брук родилась человеком, а я обратил ее. Но я не Чистокровный. Во мне никогда не будет столько мощи, сколько в моем создателе, а она никогда не сможет тягаться с настоящим Обращенным вампиром.

В отполированных крестах, висевших на его груди, отражалась полная луна. Я сделала шаг, чтобы блики не слепили меня, и наступила в грязь.

– Зачем же ты позволил ей пить из себя? Разве она не может тебя убить?

– Брук не настолько сильна. Да, она вампир, но для меня не опасна. Сегодня мне пришлось нарушить данное тебе обещание не пить кровь. Извини. Но пойми, если бы я не вмешался, Брук убила бы того мальчишку.

Джона взлохмачивал волосы и вновь приглаживал их. Он нервничал, будто зверь, попавший в западню.

– Да что ты такое говоришь? Не перекладывай на нее вину за собственную жадность! Ты пил из стриптизерши просто потому, что тебе хотелось этого. А до моей просьбы тебе не было дела!

Я отвернулась и пошла прочь, но идти на самом деле было некуда. Мы стояли на краю поля. Дальше начинались виноградники. Дорога вела в никуда из… ниоткуда.

Джона взял меня за руку и притянул к себе.

– Брук не умеет себя контролировать, но тоже мучается от голода. Девица стала пищей не только для меня, но и для Брук. Для ее существования человеческой крови недостаточно, она ведь другая. Она получает энергию из моей крови. Если я напьюсь кровью человека, то и она получит то, в чем нуждается. Если бы не я, она бы попробовала на вкус несчастного француза и убила бы его в итоге. Теперь понимаешь? – слегка нетерпеливо спросил он.

– Понимаю, Джона. Объясни мне другое: зачем ты обрек человека на подобное существование? По какому праву? Чтобы ощутить собственную значимость? Или просто потому, что тебе это оказалось по силам? Они все же правы: ты черен весь, в тебе ни капли света.

Я вырвалась и отвернулась, скрестив руки на груди.

– Думаешь, я воплощение зла? – тихо произнес он. – Мое обещание – пустой звук? Думаешь, я горжусь тем, что обратил Брук? Я ведь не такой, как твой ангел, да?

Я не знала… Я всегда думала, что Джона очень старался отыскать в себе человеческую сущность, что он стал случайной жертвой зла, а теперь стремился к искуплению. Но понять такое я была не в силах. У нас с Брук, оказывается, было гораздо больше общего, чем я думала: нас обеих вынудили вести жизнь, о которой мы не просили.