Книга Новый мир, страница 32 – Олег Дивов

Я сбросила ему ролик с исповедью на подпись. Он завизировал и вернул мне оригинал. С надеждой уставился на бутылку.

— Размечтался. Теперь подробности. Контракт с сектантами, имена…

— …пароли, явки, — подхватил он.

На уточнение деталей у нас ушло полчаса. Я отдала ему бутылку, усмехнулась, глядя, как он присосался к ней.

— Чертовы вы пьяницы, — вздохнула я. — Ладно, протрезвеешь — звони мне. Попробую я уговорить хорошего психолога что-нибудь с тобой сделать.

— Да ну. Психолог мне не поможет. Вот где бы те таблетки достать…

— Это плацебо.

— Чего-о? А почему такой эффект?

— Потому что к тебе применили методику программирования сознания. И естественно, ты сам об этом никогда не вспомнишь. Провалы в памяти были? Хотя у тебя и так память дырявая, ты же вечно под мухой.

— Проклятье… у меня ведь было подозрение. Погодите, дайте я расскажу. Вы только это тоже запишите, ладно? Все время, когда я встречался с кем-то из Церкви, играла музыка. С чипа у них. Знакомые вроде композиции, только я смутно понимал — что-то тут нечисто. Потому что песня начинается, я ее узнаю, слышу фразу собеседника и вдруг раз — фраза его вроде продолжается, только композиция уже другая. Как будто одни обрывки записаны. Или фраза такая долгая была, что песня успела кончиться. И так по десять или больше раз подряд.

— Интересная деталь. Спасибо.

— А ваш психолог — он в курсе таких методик?

— Понятия не имею. Но если о них известно разведке, то почему не может быть известно крупному психологу?

— Не надейтесь. Это секретные сведения. Вы-то, может, и знаете, потому что разведка, может, у вас агентура там. А обычный психолог — вряд ли. Если он сам не оттуда.

Я улыбнулась:

— А ты все равно позвони мне. Поговорим о новом мировом порядке. Это тоже интересно.

Он проводил меня до двери и тщательно заперся изнутри.

Я спустилась вниз, чувствуя себя выжатым лимоном. Лимузин стоял у входа, поджидая меня. Я села в салон. В кондиционированном воздухе витал легкий аромат перегара. Леди Памела вынула из бара и протянула мне чашку с горячим чаем. Нина спала на заднем сиденье, закутавшись в плед по самую макушку.

— Я успокоила ее, — сказала леди Памела. — Но я думаю, что к врачу ее отвезти все-таки нужно. Она выпила очень много, это вредно, и ей надо получить хотя бы первичную помощь. Сейчас подходящее время, чтобы ее оказать, — она начала трезветь.

— Не возражаю.

— Надеюсь, ты провела время с толком. Тебя не было полтора часа.

— Да, но, к сожалению, не могу ничего рассказывать вам.

— Мне почти ничего и не нужно. Кроме одного: надеюсь, ее приключения были не такими ужасными?

— По последствиям? Нет, конечно. Никого она не убила. Обычная некрасивая драка.

— Вот и слава богу. Если хочешь отдохнуть, я не буду тебе мешать. Мне совершенно не скучно в одиночестве и в молчании.

Я больше всего на свете хотела отдохнуть. Но нельзя было терять время. Поэтому, пока мы ехали в клинику, пока леди Памела сдавала сонную Нину на лечение, всю дорогу до дома я составляла отчет для Августа. Отправила, решила подремать. И конечно, тут же пришел вызов.

— Делла, вам всем очень повезло, — сказал Август. — Ты знаешь, я не люблю, когда Нину одолевает кураж, но в этом случае он пришелся весьма кстати. Да, «Черный монах», который в Ливингстоне, — это не кафе, а клуб. Ночной. Ты собираешься туда наведаться?

— Надо бы.

— Я знаю это место. Это притон. Грустно признавать, что в тихом Эдинбурге есть притоны, но факт. С утра и до шести вечера он заперт. Я лучше прочих знаю твои профессиональные качества, но, Делла: лучше бы тебе не ходить туда одной.

— Соседи есть?

— Клуб в центре сквера. Сквер закрывается для прогулок в пять вечера.

— Как удобно.

— Потому там и притон, а не приличный респектабельный клуб.

— Спасибо.

— Держи меня в курсе.

Я отключилась, закинула голову на спинку сиденья, прикрыла глаза. Сквозь ресницы мне было видно, что леди Памела улыбается.

— Август?

— Да.

— Ты всегда говоришь с ним особенным тоном.

Вот черт.

— У вас очень трогательные отношения. Но ты, наверное, не хочешь об этом говорить.

— В общем, да, не хочу.

— Понимаю. Я тоже никогда не хотела говорить о своих отношениях со Скоттом. До того самого момента, когда он объяснился. И сразу предложил мне стать его женой. Конечно, я согласилась в ту же минуту, хотя это и неприлично — идти замуж, не подумав. Но мне ни к чему было думать. Мы были знакомы почти пятнадцать лет. И я с детства представляла своего будущего мужа именно таким. Правда, Скотт казался мне слишком величественным. Не для меня он, нет. Для равной ему принцессы. Но когда он выбрал меня, я не колебалась ни мгновения. После всего, что со мной произошло… А Скотт ведь был единственным, кто знал все. Я доверяла только ему. И человек, способный позвать меня замуж после всего, — это человек, который действительно любит меня, а не свою мечту с моим лицом.

Она замолчала, и я тоже. Через несколько минут я искоса поглядела на нее, и она ответила мне лукавым, понимающим взглядом.

— Леди Памела, кто бы мог подумать, что вы на самом деле такая.

— Да. Стоило тридцать лет притворяться инфантильной дурочкой, чтобы иметь удовольствие иногда преподносить сюрпризы. Хотя я не притворяюсь. Я такой и была… до шестнадцати лет.

Когда мы приехали в поместье, уже рассвело.

* * *

С утра сын порядком удивил меня. Я, немного взбодрившись холодным душем, зашла в детскую. Он обрадовался, в кои-то веки отказался есть у кормилицы и громогласно потребовал, чтобы кормила мама. Прижав к себе его теплое, живое, плотное тельце, я поймала себя на том, что засыпаю. Огги насупил бровки, глядя мне в лицо, а потом вдруг начал тереть глазки. Как будто спать хотел. Но без привычного плача.

— Он плохо спал, пока меня не было? — спросила я у Лейлы, его няни.

— Нет, госпожа. Очень крепко, разочек лишь проснулся, и то тихонько, так я его убаюкала сразу.

— Странно.

— Так ведь, госпожа, ваш сыночек-то.

— И что?

— Он растет, начинает вас понимать. Вы же засыпаете стоя. Вот он из любви к вам и показывает, что будет вести себя тихохонько.

— Н-да? — я с сомнением посмотрела на Огги. Огги ответил широкой, во всю круглую мордашку, беззубой улыбкой. — Ты правда решил дать маме отдохнуть? Своей мамочке, которую всю ночь черт знает где носило, когда ей следовало бы день и ночь быть с тобой? Ты еще меня жалеешь, да?