Онлайн книга «Аспект-Император. Книга 2. Воин Доброй Удачи»
|
– Скажи мне, дядя, как ты собираешься меня убить, когда захватишь власть? – Оставь эти трюки, Инрилатас. Эту тактику… Они работают, когда их скрывают. Я вижу не меньше твоего. – Странно, не правда ли, дядя? Мы, дуниане, при всех своих талантах, не можем поговорить? – Мы говорим сейчас. Инрилатас рассмеялся этим словам, вновь опустив заросшую щетиной щеку на колени. – Как же это получается, если мы имеем в виду совсем не то? – Ты… – А что бы, по твоему мнению, Люди сделали, если бы увидели нас? Если бы постигли способ, которым мы сбрасываем их, словно одежду? Майтанет пожал плечами. – А что сделает какой-нибудь неразумный ребенок, если все смогут видеть твоего отца насквозь? Инрилатас улыбнулся. – Это зависит от отца… Вот ответ, которого ты ждал от меня. – Нет. Это и есть ответ. Опять смех, точь-в-точь как у аспект-императора, от которого по телу побежали мурашки. – Ты и вправду думаешь, что мы, дуниане, чем-то отличаемся? Что одни из нас, подобно отцам, могут быть хорошими, а другие – плохими? – Именно так, – ответил Майтанет. Что-то словно опутывает брата, решил Келмомас. Как он лениво склоняет голову, выгибает руки в запястьях, раскачивается на пятках, словно неловкий, изнеженный мальчик, – ложное впечатление. Чем невиннее он кажется, тем смертоноснее становится. «Все это просто спектакль», – предупредил внутренний голос. Инрилатас шутил, но и в самом деле подразумевал совсем не то, что говорил. – Да, у нас свои странности, я соглашусь с тобой, – сказал он. – Смесь силы и слабостей. Но в итоге мы все страдаем одним и тем же чудесным недугом: рефлексией. Когда другие нагромождают мысли одна на другую и падают вперед, как слепые, мы размышляем. Одна мысль цепляется за другую, как голодная собака, что гонится за лакомым куском. Ход размышлений обычных людей напоминает походку пьяного: они спотыкаются, шатаются из стороны в сторону, бесчувственные к своим недолговечным корням, а мы распутываем, вносим ясность. Играем на них, как на инструментах, извлекая из струн мелодии любви и славы, которые они считают своими собственными! Что-то вот-вот произойдет. Келмомас невольно подался вперед, настолько страстным было ожидание. Когда? Когда же? – Мы все лжем, дядя. Все, все время. Это дар рефлексии. – Они делают свой выбор, – возразил Майтанет. – Прошу тебя, дядя. Ты должен отвечать мне, как перед отцом. Я вижу все твое вранье, будь оно простым или искусным. Никакой выбор в нашем присутствии невозможен. Никогда. Ты сам это знаешь. Единственная свобода существует выше. – Ну что ж, очень хорошо, – ответил Святейший шрайя. – Я устал от твоей философии, Инрилатас. Ты мне отвратителен. Боюсь, весь этот ритуал говорит лишь о слабости твоей матери. – Матери? – воскликнул старший брат. – Полагаешь, все это устроила она? Очередное секундное смятение, трещинка в фальшивой маске. «Что-то не так», – прошептал голос. – А кто же, если не она? – спросил шрайя Тысячи Храмов. Инрилатас нахмурился и одновременно улыбнулся, явно переигрывая. Высоко подняв брови, он посмотрел на младшего брата… – Келмомас? – переспросил Майтанет, не с недоверием, свойственным людям, а с бесстрастием дунианина. Инрилатас, не отрываясь, смотрел на юного принца-империала, словно на щенка, брошенного в реку… Бедный мальчик. – Тысячи слов и намеков обрушиваются на них в этих стенах и за их пределами, – проговорил молодой человек. – Но поскольку их память не в состоянии удержать их все, они забывают, и им остается только надеяться на лучшее и подозревать худшее, а не предпринимать какие-то действия. Мама всегда любила тебя, дядя, считая тебя более человечным, чем отец, – иллюзия, которую ты долго и упорно поддерживал. А теперь вдруг, когда она особенно остро нуждается в твоем совете, она испугалась и возненавидела тебя. – Это дело рук Келмомаса? – Он не тот, кем кажется, дядя. Майтанет взглянул на мальчика, который стоял рядом с ним неподвижно, будто щит, и снова повернулся к Инрилатасу. Келмомас не знал, что страшнее: unscalable черты дядиного лица или внезапное предательство Инрилатаса. – Я подозревал это, – сказал шрайя. «Скажи что-нибудь…» – твердил внутренний голос. Инрилатас покачал головой, словно расстроенный каким-то трагическим фактом. – Безумный, как и все мы, вечный источник бед для матери, он, мне кажется, самый худший из нас. – Ты, конечно,… – Ты знаешь, что он один из убийц Самармаса. Очередная трещинка в непроницаемой маске дяди. А юный принц-империал мог только стоять и тяжело дышать, вспоминая все свои преступления, совершенные в затмении высокомерия. Если бы дядя подозревал, что принц способен на такое – на убийство Самармаса, Шарацинты, – при своей одаренности он быстро разглядел бы его вину. Но при всем своем могуществе дуниане оставались слепы и уязвимы, поскольку были рождены в миру. А теперь… Впервые за всю свою недолгую жизнь Келмомас испытывал такой ужас. Чувство обжигающе стыдливой неопределенности, словно он – водяной столб, который вот-вот обрушится, хлынув во все стороны. Чувство натянутой неловкости, словно внутри него лебедка, на которую намотана каждая ниточка его существа, и с каждой секундой все меньше воздуха, чтобы дышать… И ему показалось это любопытным, да и само любопытство это было странным. – Самармас погиб от дурацкой шалости, – спокойно сказал Майтанет. – Я был там. – И мой маленький брат. Он ведь тоже присутствовал? – Да. – А Келмомас разве не пользуется своими способностями, чтобы водить дураков за нос? – Может… порой. – А что, если он вроде меня, дядя? Что, если он с рождения знает, как пользоваться своими способностями? Келмомас слышал, как бьются сердца всех собеседников: его – с кроличьей поспешностью, у дяди – медленно, как у буйвола, а у брата – с блуждающим ритмом, будто в танце. – Ты утверждаешь, что он убил родного брата? Инрилатас кивнул, в точности как мать, подтверждающая горькие истины. – И других… – Других? Келмомас стоял, застыв от изумления. Как? Как же так? Как все могло обернуться столь быстро? – Посмотри на него, дядя. Удели внимание. Вглядись в его лицо и спроси, братоубийца ли он. Что делает этот безумец? Дядя единственный, кого нужно унизить – уничтожить! |