Онлайн книга «Смертельный номер. Гиляровский и Дуров»
|
– Смеешься, что ли? Откуда мне знать? – Племянница у него была ли? Статуй усмехнулся: – Мало ли таких племянниц? – Значит, не знаешь? – Как ее звать-то? – Лили Марсель. Старик задумался. – Ну… есть такая. Лили. Лизка Макарова. Не знал, что она племянница Беляцкого. – Где она сейчас? – А где ей быть? У Саламонского и служит. – Что делает? – Акробатка на канате, кажись. С ее-то внешностью – самое оно. – Хороша? Старый шпрехшталмейстер ощерил гнилые зубы: – Не то слово. Будь я помоложе… Он закашлялся, ударил себя несколько раз по груди, брызгая слюной. – Хочешь повидать? – Хочу. Статуй обернулся и крикнул мальчишку, гревшегося в углу: – Петруха! Мальчик, видимо, тоже был из цирковых – отчего его и не гнали половые. Он подскочил к старику. – Беги в цирк Саламонского, найди там Лизавету Макарову, акробатку. Скажи, ее в «Тошниловке» ждет Сидор Прокопьич. Поговорить надо. Мальчишка получил от меня полтинник и выбежал за дверь. – Так и придет? – с сомнением спросил я у старика. – С чего бы это? – Придет! – уверенно ответил старик. – У таких, как она, всегда дырка в кармане. Деньги им нужны. Вот они и бегут по первому зову – вдруг что удастся перехватить. – А если репетирует сейчас? – Все равно придет, – упрямо гнул свое Статуй. И правда, не прошло получаса, как в «Тошниловку» вошла Лили Марсель. И цирковой кабак как будто вспыхнул рождественскими огнями. Она была молода и красива. И пусть ее платье, видневшееся под шубкой, было не от Ламановой, но оно облегало столь гибкий стан, увенчанный столь выпуклой грудью, что ткань и покрой уже не имели значения. Кокетливая миниатюрная шляпка была приколота к туго скрученным пышным волосам темно-рыжего цвета, открывавшим длинную беззащитную шею. Но карие глаза при этом блестели так ярко, будто девушка только что выплакалась и тут же забыла причину печали. – А! Какова! – крякнул Прокопьич. Лиза оглядела зал и уверенно направилась к нашему столику. Сняв шубку и нагнувшись, она поцеловала старика и села на стул, который я для нее отодвинул. – Привет, дядя Сидор! – сказала она низким грудным голосом. – Видишь, как я быстро – чуть не бежала всю дорогу. Старик погладил ее по плечу, и мне показалось, что она чуть подалась вперед, демонстрируя, что эта ласка ей очень приятна. – Ох, обманываешь! – сказал Статуй. – Ты ж даже не запыхалась. Лиза вытащила из рукава платочек и стала обмахиваться. – Запыхалась! Бежала, как бешеная! Слушай, времени у меня мало. Зачем позвал? Есть ангажемент? – А может, и есть, – ответил старик. – Ну, какой? – девушка бросила на меня быстрый заинтересованный взгляд. – А вот, Владимир Лексеич тобой интересуется, – указал Прокопьич на меня. Лиза повернулась ко мне всем телом, расправив плечи так, что ее грудь обрисовалась совсем рельефно, натянув ткань лифа платья. – Это интересно! Где надо выступать? – Здесь, – ответил я. Артистка даже приоткрыла ротик, чуть выпятив очаровательно алую нижнюю губку. – Здесь? – Не бойтесь, – ответил я, – мне от вас ничего не нужно, кроме разговора на интересующую меня тему. Ее глаза погасли. – Только разговора… – Который я, впрочем, оплачу по обычной таксе, как выступление в концерте. – Я дорого беру! – Пятерки хватит, – осадил ее старик. – Прокопьич! – Хватит, Лизок! Артистка обмякла. – Ну, хватит так хватит. Вы пользуетесь моим положением… Я позвал полового и, спросив у Лизы, заказал ей чай с кремовой трубочкой. – Вы ведь работаете у Саламонского? – спросил я. – Да, – ответила Лиза, дуя на чай. – И слышали уже про череп на афише? Она вздрогнула, чуть не обжегшись. – Слышали? – Слышала. А что? Почему вы спрашиваете? Поставив чашку на блюдце, Лиза затравленно поглядела на меня. Мне было неудобно вести дальнейшие расспросы – ведь придется говорить о трагедии, свидетельницей которой она стала. Трагедии, в которой погиб близкий ей человек и которая снова возникла из небытия. Но мне нужна была информация, и потому я продолжил вопросы, видя, что они приносят ей мучения. – Пять лет назад погиб ваш дядя, Евгений Беляцкий. Канатоходец. Она кивнула. – Мне сказали, что кто-то налил ему в бутылку из реквизита спирт вместо воды. – Да, – прошептала она. Я положительно отвлекался на вид ее влажных трепетных губ… – Лиза, это ведь вы ассистировали ему в том номере? Она кивнула. – Вы обычно наливали воду в бутылку? – Да. – Прямо перед номером? Она задумалась. – Когда как. Иногда и заранее. – И бутылка все время была при вас? Она наклонилась ко мне очень близко, так что я почувствовал не только запах ее недорогих, но приятных духов, но и оттенок аромата молодой разогретой репетицией кожи. – Вы подозреваете, что это я убила его? Скажите честно! – Нет, – ответил я, – вас я не подозреваю. Но ответьте – бутылка все время была при вас? – Нет. Я ставила ее у кулис. – Кто-нибудь мог вылить воду и заменить ее спиртом? – Конечно, – уверенно сказала Лиза с придыханием, – любой мог. Народу за кулисами много. Кто-то тайком сделал это. – Вы не думали, кто это мог сделать? – Подозреваю. – Кто? – Кто-то ловкий. И еще… – Что еще? – Тот, кому это было нужно. – А кому? Она откинулась на спинку стула. – Владимир… – Алексеевич. – Владимир Алексеевич. Вы ведь не из полиции? – Нет. – Зачем вы меня спрашиваете? – Затем, что один мой знакомый очень обеспокоен появлением черепа на вчерашней афише. |