Книга 20 лет дипломатической борьбы, страница 73 – Женевьева Табуи

Тридцатого августа тридцатисемидневные переговоры с основными государствами – членами Лиги Наций завершились наконец выработкой «Пакта о невмешательстве», который Франция, предложив его всем другим державам, должна подписать.

Совет министров разделился на два лагеря, которые открыто борются между собой: Блюм, поддерживаемый Пьером Котом, и Ивон Дельбос, поддерживаемый Шотаном и Даладье.

Дельбос объясняет:

– Поддерживая республиканцев, мы подвергаем себя риску войны с диктаторами. Между тем такая война началась бы в момент, когда страна находится в состоянии катастрофического раскола. Более того, разве Англия не будет против нас? И тогда мы предстанем в глазах Европы как авангард России. Неужели вы хотите этого, господа? Мыслимо ли при этих условиях, чтобы мы отправляли оружие в Испанию?

Блюм возражает:

– С точки зрения международного права ничто не запрещает Франции поставлять вооружение дружественному и законно существующему правительству, являющемуся членом Лиги Наций, ведущему борьбу с мятежниками, за которыми ни одна держава до сих пор не признала еще права воюющей стороны. С точки зрения юридической эксперты Лиги Наций осуждают доктрину невмешательства, это новое законодательство, вытесняющее Женевские законы из международной практики. В будущем при малейшей угрозе войны первая реакция народов проявится в том, чтобы, ссылаясь на эту доктрину, уклоняться или медлить с выполнением своих обязательств, вытекающих из Устава Лиги Наций.

Группа Дельбоса – Шотана возобновляет атаку.

Чувствуя себя задетым, Дельбос заявляет Альберу Лебрену о своей отставке.

– Если министр иностранных дел подаст в отставку, я последую его примеру, – коротко отвечает президент республики.

Трагическое молчание Леона Блюма.

Конечно, строго придерживаясь пакта о невмешательстве, то или иное правительство всегда может заявить парламенту, имея шансы на поддержку значительного большинства: «Если мы не смогли воспрепятствовать войне в Испании, то мы по крайней мере избежали того, чтобы она распространилась на всю Европу. Но я отказываюсь рассматривать свою позицию под таким углом зрения!»

Опять все замолкают.

Но затем Леон Блюм поддается сопротивлению со стороны главы государства и некоторых членов своего правительства. Заседание заканчивается в атмосфере замешательства и возбуждения.

У подъезда Елисейского дворца Блюм говорит одному депутату:

– Для нас дело шло бы ни о чем другом, как о перенесении на французскую землю гражданской войны, которая опустошает Испанию. Это была бы революционная авантюра. Я посчитал невозможным пойти на это.

Журналисты уже спорят по поводу коммюнике, согласно которому «Совет министров Франции, собравшись в Елисейском дворце, решает направить основным заинтересованным правительствам настоятельный призыв о скорейшем принятии и строгом соблюдении в отношении Испании общих принципов невмешательства».

* * *

Вечером в своей маленькой квартире на Бурбонской набережной Леон Блюм, уязвленный происшедшим, записывает свои мысли, о которых он упомянет несколько дней спустя в своей статье в «Попюлер».

«Сегодня, – пишет он, – дух международной солидарности, чувство международного долга, привычка и желание действовать сообща, с полным доверием друг к другу во имя защиты своих прав и сохранения мира извратились и мало-помалу утратились.

Впрочем, в дезорганизованном мире каждое правительство должно призадуматься над опасностью, которая угрожает его собственной стране. Да, Европе угрожает опасность».

Как на иголках. – Генеральный комиссар Испанской республиканской армии Альварес делъ Вайо. – Светский и политический скандал в Женеве. – Мемуары неосторожного президента. – Прекрасный Тексидор. – «Трюк» доктора Шварца. – Милан, 2 ноября, Кафедральная площадь. – Ивон Дельбос и зимний спорт. – Литвинов завтракает у Мориса де Ротшильда. – Бинокль Абеля Эрмана. – We are British! [55] – Обед уамериканского посла Уильяма Буллита. – Делайте самолеты… делайте самолеты…

Женева, 23 сентября 1936 года. На Ассамблее Лиги Наций. В холле Плэн-Палэ.

Климат в международной атмосфере весьма холодный.

– Все делегаты чувствуют себя как на иголках! – говорит заместитель генерального секретаря Марсель Одан.

В самом деле, все избегают друг друга!

– Это не Россия нуждается во франко-русском пакте, а именно Франция, – язвительно говорит Литвинов, который каждый раз отворачивается к лестнице, как только со стороны лифта появляются Блюм, Дельбос или члены французской делегации.

– А когда мы требуем сотрудничества в Нионском соглашении, [56] вся пресса Дельбоса под огромными заголовками пишет: «Русские саботируют Нионское соглашение!» Что же можно поделать после этого!» – восклицает русский делегат, посол в Риме, Борис Штейн.

С известной долей ядовитости Литвинов продолжает:

– Ваш большой генеральный штаб в Париже теперь настроен очень антирусски… И ваши генералы, как я вижу, противоречат сами себе с необыкновенным пылом… Один из них даже заявил в каком-то иллюстрированном журнале, что его «совсем несправедливо назвали отцом франко-русского договора», тогда как в действительности он был из числа самых горячих сторонников этого союза.

– Эта резкая перемена взглядов французского генерального штаба внушает тревогу, – замечает историк Гульельмо Ферреро, ставший одной из первых жертв фашизма и нашедший ныне убежище в Женеве, где он преподает в университете. – Она доказывает, что в момент, когда защита родины должна быть превыше всего, руководящие военные деятели всецело заняты проблемами внутренней политики!

Вмешиваясь в беседу, Политис говорит:

– Совершенно очевидно, что французское правительство редко рассматривает франко-русский пакт под углом зрения внешней политики, а чаще всего оно рассматривает его с точки зрения внутренней политики…

По мнению депутата-радикала от департамента Марны, элегантного Франсуа де Тессана, который является влиятельным членом французской делегации, вопрос о применении франко-русского пакта настолько резко разделяет французское общественное мнение, что Леон Блюм вынужден прибегать к весьма изворотливой политике. Левым депутатам он говорит: «Не требуйте от меня, чтобы я сделал большее в отношении Испании: вы же видите, что я даю вам социальные реформы, которых вы добиваетесь…» А правым депутатам Блюм заявляет: «Совершенно ясно, что я уступаю рабочим, но вы видите, я не вмешиваюсь в дела Испании».