Онлайн книга «Золотая Серединка»
|
Я обреченно опустила руки и выдала вывод: – Похоже ты большой эгоист. Его щеки задрожали, брови нахмурились, а глаза так жалобно на меня смотрели, что я отвела взгляд и добавила: – Скорей всего. Но, конечно, я могу ошибаться. – Я не эгоист! – громким шепотом выкрикнул он мне в лицо. Я очен хачу семью, много детей и ель, такую, большую, – он поднял руки на собой и потянулся к потолку, – и подарков под нея, и тут нада кресло купить, и плед красный, в клеточку. – Шотландский вариант, – я решила помочь ему в выборе деталей. – Да. И я не хочу быть свободный! Я простой, одинокий архитектор, который посвящать всю свою тигриную долю времени работе, а дом этот… – он поднял руки над собой и пытался подобрать слова. Не знаю зачем, но я решила ему помочь: – Это место успокоения, релаксации и возможность укрыться от суеты и пестроты мира. Он облегченно вздохнул и кивнул. – Если честно, то я совсем не против минимализма. Более того, он мне даже нравится. Я тоже люблю обходиться небольшим количеством вещей, но при этом никогда не ограничиваю себя слишком жестко. Но я не аскетик, ты не подумай. Мне очень хотелось увидеть его реакцию, и я вопросительно посмотрела на него. – Я тоже не люблю аскетизм. – Почему? – А почему я должен его любить? – Ну это же так… благородно: ограничить, подавить свое чувство, влечение для чего-то большего! – Нет. – Стоял на своем Эдвард. – Тебе по душе гедонизм? Я специально мучила его заумными словами. Во-первых, хотела сама произвести на него впечатления. А во-вторых, хотела понять насколько он образован. – Нет. Зачем ты падаеш в крайност? Есть такое понятие, – он задумался или вспоминая, или подбирая слова, – утилитаризм. Знаешь что эта? – Конечно знаю, – смело ответила я. Он серьезно посмотрел на меня и улыбнулся, ожидая ответа. – У меня сложилось четкое убеждение, что утилитаризм выбор лучшего из менее радикальных форм. – Согласен, а почему? Я так и не поняла тогда, что это был за допрос, и действительно ли ему была интересна эта тема, или он просто проверял меня на интеллект. – Гедонизм в своих избытках таит не меньшие разрушители и раздражители чем аскетизм. Он ставит перед необходимостью борьбы с зависимостями, с «переполнением сосуда». Аскетизм же подходит с другой стороны, это наоборот подчас недостаточно заполненный сосуд, как вызов к умению терпеть и руководствоваться меньшим. Правда, я имею ввиду аскетизм в виде намеренных ограничений, лежащих ниже планки среднего состояния. – Умница! – закричал он, – я очень не любить в жизни крайность! Мы много еще о чем с ним беседовали. Он сварил мне кофе, подал печенья и конфеты, был очень обходительным и я поймала себя на том, что не хочу уезжать из его уютного гнездышка. Мне очень нравилось с ним общаться – он оказался на редкость интересным собеседником. К полуночи я все же вернулась домой. Таша ждала меня в моей квартире. Она очень нервничала: – За что это столько роз? – она округлила глаза. – Просто так… – Ну, гад! Я его убью! И тебя тоже! Ты совсем с ума сошла? Начало первого! Разве приличная леди возвращается в такое время со свидания? – Я просто в роль вошла и никак не смогла выйти. – Давай быстрей камеру. Актриса хренова… Я протянула ей флэшку, Таша подключила ее к компьютеру и стала просматривать запись. – Один бред несете. Что один, что второй, – комментировала она наш с Эдвардом диалог. – Ты мне советовала умничать – вот я воспользовалась твоим советом. – Какой к черту улитаризм? Интересней темы для общения ты не нашла? – Он меня сам к этой теме подвел. Чего ты злишься? – Почему ты не рыдала? Ты же обещала поговорить о конце света и порыдать? – Сценарий изменился. – Я пожала плечами. – Ты этими своими интеллектуальными сводками его с ума сведешь. И потом уже никакие рыдания не помогут. Так… И что? Это все? – Да, флешка на три часа только. Ты уже все промотала. А толком даже не послушала о чем мы там говорили. – Мне хватило вашего улитаризма. Бред сивой кобылы и ее кобеля. – Утилитаризм, – поправила я подругу. – Один фиг! – И тогда уже не кобеля, а жеребца. – Очень умно. Да, еще меня поучи! – Таша была явно не в духе. – Что случилось? Чего ты такая злая? – Твой придурок меня просто достал! – Что он сделал на этот раз. – Даже говорить боюсь, – Таша опустила голову. – Я спокойно приму любую новость, – пообещала я. Таша несколько раз вздохнула, посмотрела на меня, потом опустила голову и сказала: – Он сказал, что, наверное, любит меня. Меня как будто облили кипятком. Я ничего не могла ни говорить, ни делать. Я стояла как истукан, а глаза залило горячей, просто огненной водой. Мое тело разрывалось изнутри. Как будто миллион маленьких ежиков катались по мне и пытались вырваться наружу. Да, может быть я и думала о том, что между нами действительно все кончено, что мы действительно разные, что он совсем не подходит мне и что я уже почти смирилась с тем, что следующие сто лет я буду жить без него. Но одно дело говорить, думать. А другое дело – принять это, как неизбежность. И еще. Он никогда не говорил мне, что любит меня. Да, иногда, он называл меня любимой. Очень часто говорил, что я самая лучшая и идеальная женщина в мире. Но никогда я не слышала от него признаний в любви. – Ир, ну ты чего, это ведь неправда! – увидев мою реакцию стала оправдываться Таша. Я ничего не хотела говорить, а уж тем более объяснять сейчас Таше: – Я устала, давай спать. – Ты обиделась на меня? – Причем тут ты? Просто… я запуталась. Я не понимаю, как так можно жить. – Как так? Ты про кого вообще? Про Кирилла? – Я его ненавижу, – призналась я и поняла, что говорю чистую правду. – От любви до ненависти один шаг. Вот ты его и сделала. Тебе легче? – Легче от того, что я поняла, что ненавижу его? – Да, тебя отпустило? – Ты знаешь, да. Меня очень радует, что мне не хочется его видеть. И я перестала о нем думать. Я перестала рисовать семейные картинки… кстати, давно перестала… |