Онлайн книга «В ожидании любви»
— Понимаешь, солнце, раньше у меня племянница за домом присматривала, а теперь она того… «уж замуж невтерпеж». В свадебное путешествие укатила. Так что ты прямо как подарок судьбы. Я скромно не стала спорить — я и правда считала себя подарком. Для тех, кто понимает. — Короче, я тебе все показала, все объяснила. Плата, сама видишь, символическая. Но за это, солнце, разбери мне чердак! Там, понимаешь ли, хлама немерено, а у меня рука не поднимается, каждая вещица что-нибудь да значит. Выбрасывай все безжалостно! Я тебе только спасибо скажу. Все равно не помню, что там навалено. Ну, попутный ветер в паруса! С этим бодрым напутствием археологиня отбыла навстречу новым открытиям, а я осталась. Дом напоминал мне не то склад на пристани, не то этнографический музей, и я долго еще не могла добраться до чердака — изучала ближайшие экспонаты. Но я — человек слова и обещания выполняю всегда. Поэтому очередь дошла и до чердака — кстати, действительно изрядно захламленного. А потом я грохнула кувшин, и появился этот… культурист, блин. Который сейчас стоял и пялился на меня, как будто это я появилась на чужом чердаке, а не он. — Ну и долго будем молчать? — сурово спросила я. — Говори, чего надо! — Слушаю и повинуюсь, — сообщил культурист, кланяясь и складывая руки лодочкой. — Чего-о-о? — выпучила глаза я. — Как ты сказал? — Слушаю и повинуюсь, о моя госпожа! — уточнил красавчик. «Так. Мало того что маньяк, так еще и извращенец», — догадалась я. А вслух сказала: — Эй, ты мне это брось! Садо-мазо — не мой стиль. В «жестокую госпожу» поиграешь в другом месте. — Да! Сады тоже могу! И дворцы, и минареты! Приказывай, о госпожа! — Да что ты заладил «приказывай, приказывай!» — рассердилась я. — Ты откуда здесь взялся? — Из кувшина, — застенчиво признался «культурист». — Джинны мы. — Мы? Ты не один? — ужаснулась я, озираясь по сторонам. — Один-одинешенек, вот уже три тысячи лет, — замахал руками рельефный мужчина. — Ага. Джинн… «Я раб лампы», — вспомнила я формулу из какого-то фильма. — Вовсе и не лампы, — насупился джинн. — Кувшина. И не раб, а обитатель. — Слушай, обитатель кувшина! — с досадой сказала я. У тебя нормальное имя есть? — Есть. Я… это… забыл! — Что забыл? — не поняла я. — Имя свое забыл, — растерянно сообщил джинн и заморгал длинными восточными ресницами. — Для джинна ты какой-то недотепистый, — заметила я. — Посидела бы ты три тысячи лет в кувшине, еще неизвестно, что бы ты помнила, — пробурчал он, забыв о субординации. Видимо, от растерянности. — В общем, ты прав, — дипломатично сказала я. — Три тысячи лет — срок немалый, сейчас таких не дают. Спорить с ним не хотелось, в целях самосохранения. Может, у него за три тысячи лет одиночки психика тоже расшаталась… — Ну ладно. А что теперь-то с тобой делать? — взяла себя в руки я. — Приказывай, о госпожа! — с надеждой расправил плечи джинн. — А без приказов ты что-нибудь можешь? — полюбопытствовала я. — Не положено, — вздохнул джинн. — Джинны мы, созданы для исполнения желаний. — А сколько желаний ты исполняешь? — практично поинтересовалась я. — Сколько будет угодно госпоже! — обрадовался джинн. — Пока ты владеешь кувшином… Ой! Но он же разбился? — Ну да, разбился, — подтвердила я. — Хочешь сказать, что нет кувшина, нет и владельца? — Нет, — трагически сказал джинн. — Я хочу сказать, что теперь мне негде отдыхать. — О боже, какие мы нежные! — удивилась я. — Вообще-то у нас принято на диване отдыхать. Варианты: в кресле, на ковре, в гамаке… — Я не могу в гамаке! — Джинн чуть ли не рыдал. — Мне нужно ограниченное пространство. Чтобы было темно и тесно. — Могу предложить чулан! — разозлилась я. — Там еще, кажется, и сыро. А может, если повезет, и крысы есть. Пойдет? — Не знаю, посмотреть надо, — уныло ответствовал джинн. — Слушай, ты есть хочешь? — переменила тему я. — Пойдем вниз, а? А то надымил тут, до сих пор в глазах слезится и в горле першит. — Это не я надымил, — возразил джинн, но послушно поплелся к лестнице. Я шла за ним и думала, что надо бы его помыть и приодеть. Три тысячи лет в кувшине придали ему ощутимый аромат затхлости, а набедренная повязка в сочетании с телом Сильвестра Сталлоне наводила на фривольные мечтания. — Я буду звать тебя Женя, или Евгений, — сообщила я. — Пока настоящее имя не вспомнишь. Не возражаешь? — Нет, госпожа, — на ходу поклонился джинн и чуть не грохнулся с лестницы. — Осторожнее! — возопила я. — Не хватало мне тут еще культуристов-мазохистов с переломами конечностей! На мое предложение помыться джинн отреагировал крайне неадекватно. — Я что, шелудивый верблюд? — самолюбиво заявил он. — Или ишак какой-нибудь? Джинны не моются. Но я уже нащупала его слабое место: он при всей своей восточной гордости хорошо понимал приказы. — Слушай и повинуйся: немедленно в ванную и под душ! И мыться хорошо с мылом! Выполняй! — Я хотела было добавить для пафоса «о презренный джинн!», но воздержалась. Просто выдала ему полотенце и махровый халат, найденный в спальне, и молча распахнула дверь ванной. — Слушаю и повинуюсь, — уныло поклонился он и неохотно поплелся в ванную. Дверь за ним закрылась. Какое-то время было тихо, а потом зашумела вода и раздался дикий крик. Джинн вылетел из ванной как ошпаренный. Да что там — он и был ошпаренный! Из ванной валил пар. Джинн страшно ругался на незнакомом языке, бешено вращая глазами. Я сориентировалась мигом: кинулась в ванную, закрутила кран с горячей водой, набрала в ковш холодной, метнулась к своему незадачливому джинну и окатила его студеной водицей. Он взревел с новой силой, а я тем временем уже притащила с кухни подсолнечное масло и сноровисто смазала ошпаренное плечо. Слава богу, покраснело несильно и немного. — Евгений, ну ты что? — упрекнула его я. — Три тысячи лет, а сам — как маленький. Ну не знаешь, как душем пользоваться, у меня бы спросил. — Ага, а вдруг ты смеяться будешь? — вполне резонно предположил джинн. Я подавила смешок и очень серьезно предложила: — Давай помогу помыться? Не будешь стесняться? — Слушаю и повинуюсь! — вскинулся джинн. — Любые капризы госпожи! — Слушай, а ты в эскорт-услугах не подрабатывал? — с сомнением спросила я. — А то и внешность, и лексикончик, и манера общения — заставляют задуматься… — Мы, джинны, не подрабатываем! — гордо заявил он. — У нас призвание! |