Книга Золотая ложь, страница 32 – Барбара Фритти

Жасмин Чен едва ли можно назвать красивой и сексуальной женщиной. Может быть, когда-то давно она выглядела иначе. Очевидно, их связи двадцать с чем-то лет.

Алисе двадцать два года, а Элизабет умерла почти двадцать три года назад. Значит, отношения отца и Жасмин начались почти сразу после смерти сестры. После этих подсчетов пульс Пейдж ускорился, как у бегуна. Явилась ли смерть сестры причиной его измены? Может быть, отец в отчаянии, совершенно раздавленный горем, потянулся к другой женщине?

Или она, как обычно, пытается оправдать его поведение?

Домофон подал голос. Она взглянула на часы. Десять утра. Кто это?

– Алло? – отозвалась она.

– Это Райли. Можно войти?

Райли? Сердце екнуло. А она хотела, чтобы он пришел? Казалось, они в эти дни стали похожи на попугайчиков-неразлучников. Но в то же время ей показалось, что она очень давно не видела его. Еще один звонок, более настойчивый. Терпение – не самая сильная сторона его натуры.

Пейдж метнулась к зеркалу. Волосы выбились из конского хвоста. От макияжа ничего не осталось. Тени под глазами такие заметные. Одежда помялась. Она в полном беспорядке, и ей противно показаться Райли в таком виде. Но он уже стучится в дверь, ничего не остается, кроме как открыть ее.

Ей хотелось, чтобы и он выглядел ей под стать, но ничуть не бывало. Его волосы влажные от душа, лицо гладко выбрито. От него приятно пахнет. Его черные брюки и серая трикотажная рубашка словно только что из магазина.

– Ты ужасно выглядишь, – прямо с порога заявил он. – Ты спала не раздеваясь?

– Да, я спала в комнате для посетителей.

– Как твой отец? Есть изменения?

– Нет. Не знаю, почему он никак не очнется. Но он придет в себя, я уверена. Просто нужно набраться терпения.

Райли вошел в ее квартиру.

– У тебя хорошо.

А вот Пейдж не ощущала себя здесь по-настоящему дома. Когда она заявила о своем желании стать независимой и жить отдельно, она последовала правилам Хатуэев и позволила матери украсить свое жилье антиквариатом, картинами и дорогой мебелью. Уборщица приходила раз в неделю, чтобы все сверкало чистотой, и в квартире Пейдж все было безупречно, но не особенно тепло и уютно.

– Мне кажется, я попал на страницу глянцевого журнала, – продолжал Райли. – Где хоть какой-то беспорядок? Обувь, которую ты сбросила, когда вернулась домой. Газета, которую ты только что прочитала. Ключи почему не брошены на стол?

– Мои ботинки все еще на ногах. Газеты – в корзине, а ключи – в сумке, где они обычно лежат.

Он поднял бровь.

– Обсессивно-компульсивный субъект – вот ты кто. Больной с навязчивым неврозом.

– Просто я люблю порядок. У тебя есть веские причины появиться здесь? – чуть насмешливо спросила она.

– У меня информация для тебя. Я позвонил домой Раймонду Ли. Его дочь сказала, что он в отпуске, она не знает, когда отец вернется. – Он умолк, потом продолжил: – Раймонд Ли не планировал отпуск, так ведь?

– Не знаю. Я не слежу за графиком отпусков каждого сотрудника.

– Дочь сказала, что он уехал внезапно и неизвестно куда.

– Звучит загадочно, – согласилась Пейдж.

– Насколько нам известно, Раймонд Ли – единственный человек в магазине, имевший возможность осмотреть дракона. Он также может оказаться единственным человеком, который знает, почему твой отец отправился в Китайский квартал. Я бы сказал, он вполне тянет на ключевую фигуру в расследовании. И тот факт, что его сейчас нет в обозримых пределах, слишком серьезное совпадение с моей точки зрения.

– Ты думаешь, Раймонд Ли связан с нападением на отца? Не могу поверить. Он работает в магазине двадцать лет. У него было полно возможностей украсть, если ты на это намекаешь.

– Я не намекаю. Просто говорю, что внезапный отпуск кажется подозрительным. Давай предположим, ему стало известно, что твой отец вынес дракона из магазина и куда он его понес. Может, он проследил за ним. Вряд ли совершенно случайный бандит напал на твоего отца и ограбил. Кто-то шел за ним в Китайский квартал или знал, куда он направляется. Твой отец виделся с Жасмин незадолго до пяти часов вечера, а полиция нашла его почти в девять. Он ведь не за четыре часа прошел два коротких квартала от квартиры Жасмин до места нападения. И не лежал же он раненый в переулке четыре часа. Я полагаю, Дэвид заходил куда-то еще и возвращался. Может быть, хотел сообщить Жасмин что-то новое. Или у него возникли дела в этом районе, он их закончил и направлялся домой.

Пейдж с неприязнью слушала холодные, бесстрастные предположения Райли. При одной мысли о нападении на отца ее мутило от страха.

– Я попросил помощницу поискать мистера Ли, – добавил Райли. – А сейчас, я думаю, надо сосредоточиться на семье Чен.

Пейдж отвернулась от острого взгляда Райли. Она знала, что последует дальше, и ей хотелось заткнуть уши. Но вместо этого она вернулась к столу и взяла семейную фотографию. Протянула ему.

– Моя семья.

– Хороший снимок. А кто вторая девочка?

– Моя сестра Элизабет. Она умерла, когда мне было шесть лет, а ей семь. Фотография сделана за несколько месяцев до ее болезни.

– У тебя была сестра и она умерла? – Он удивился. – Никогда не слышал об этом.

– Это не секрет, но это случилось давно.

– От чего она умерла?

– От лейкемии. Это было ужасно. – Слово, не способное описать страшную, мучительную болезнь, укравшую жизнь Элизабет. – После ее смерти все в нашем доме стало по-другому. – Пейдж посмотрела на фотографию. – Прошло почти двадцать три года. Если эта девушка, дочь Жасмин, на самом деле моя сводная сестра, то она родилась через год после смерти Элизабет. В любом случае вряд ли я сумею принять другую девочку за сестру. Элизабет моя сестра. Неправильно даже пытаться заменить Элизабет кем-то еще. Как будто ее никогда на свете не было.

– Алисе Чен незачем пытаться заставить тебя забыть или не любить твою настоящую сестру, – возразил Райли.

– Я не уверена. – Она рассказывала ему, а на ум приходили другие слова, непривычные для нее, странно, но они возникали от близости Райли. – Иногда я забываю, как выглядела Элизабет, как она говорила, как от нее пахло, – призналась она. – Я смотрю на фотографии, вспоминаю ее, но совсем не уверена – она в моей памяти или только на фотографиях. Есть ли в этом смысл?

– Это имеет большой смысл. Это прошлое, Пейдж. Воспоминания постепенно тускнеют. И ты была тогда маленькой девочкой. Хорошо ли помнишь себя в шесть лет?

– Наверное, не очень. – Она взяла у него фотографию и поставила на место. – Каждый год в день рождения Элизабет мы с отцом идем на кладбище, и он делает ей подарок. Всегда это фигурка дракона. Она любила драконов. Мой отец начал собирать для нее коллекцию и каждый год добавляет к ней одного дракона. Мы собираемся выставить эту коллекцию на выставке, которую сейчас готовим, в Музее искусства Азии.