Книга Выбор невменяемого, страница 74 – Юрий Иванович

На такие обвинения следовало отвечать сразу и со всей возможной жесткостью. Даже не привстав на кровати и только сейчас заметив, что сапоги не сняты, Невменяемый по возможности как можно строже воскликнул:

— А ты где была? И почему не занимаешься нашей дочерью?! Почему ее заперли в помещении и не выпускают гулять в парк или сад?

Смутить красавицу удалось однозначно. Но не до конца.

— Она наказана за плохое поведение…

— Наказывают ребенка не таким способом! Может, ты ей еще и есть не дашь?

— Ну что ты…

— За что конкретно она наказана?

— Закатывает истерики и не слушается нянечек.

— Тогда почему ты здесь, а не с Паулой? Меня воспитывать уже поздно и бесполезно, а вот дитя нуждается в ежечасной и постоянной опеке своих близких. Особенно в таком возрасте.

— Ха! Тебе легко говорить! — Гал ирема не приближалась к кровати, нервно расхаживая по спальне. — Думаешь, легко растить наше сокровище? Ты бы с ней и часа не выдержал!

— Приведи, посмотрим.

— Сразу и сейчас? Тебе пора на процедуры! Неужели непонятно?

— Да, на процедуры я пойду — Невменяемый встал и быстро принялся переодеваться в свежую рубашку. — Но ты мне так и не ответила, где сама находилась этой ночью.

— Увы! Пришла за тобой почти следом, но тут уже стоял такой перегар, что чуть не задохнулась. Поэтому сразу сбежала к себе.

— Ага, ага… Пошел второй этап…

— Что ты там бормочешь?

— Ничего. Потом как-нибудь все растолкую…

Молли попыталась изменить направление своего движения и заглянуть в исписанные листки. И явно обиделась, когда они были спрятаны в поясную сумку:

— У тебя появились от меня какие-то секреты?

— А у тебя?

— Ты осмеливаешься мне дерзить? — опять она повысила голос.

— Может, мне вообще нельзя с тобой разговаривать без выпрошенной заранее аудиенции?

— Все остальные даже об аудиенции не мечтают!

— Каждому свое, — философски пожал Кремон плечами. — Да и я давно не «каждый».

— Ну-ну! Посмотрим! — с угрозой воскликнула Галирема и почти бегом покинула спальню. Посмотрев ей вслед, молодой Герой печально вздохнул:

— Ну вот и первая ссора… Странно… что так рано.

В отведенную для процедур комнату уже входили Файналия и еще одна Галирема. И Невменяемый не постеснялся с ходу нажаловаться на Молли, пересказать все слова из ссоры и со страшными стенаниями перейти к обсуждению печальной участи маленькой Паулы. Он буквально требовал надлежащего ухода за ребенком и соответствующего нормальному развитию движения.

— Погода стоит преотменная, а малышка просиживает в закрытых помещениях. Так нельзя, надо заставить Молли буквально не отходить от ребенка.

Понятно, что умеющие быть в курсе всего и вся правительницы прекрасно знали о последнем интимном увлечении своей общей любимицы. Наверняка и ругали ее, наверняка и какие-то наказания последовали. Но защитить свою коллегу и немного оправдать они все-таки попытались.

— Она еще так молода, своенравна, а Паула и в самом деле очень трудный ребенок, — рассуждала Файналия, водя ладонями над телом Кремона. — Даже с нашим опытом мы бессильны хоть в чем-то противоречить этой куколке. Поэтому немножко и разбаловали.

— Следует принимать во внимание, — вторила ей другая Галирема, — что Молли приходится в последнее время тратить массу времени на опекунство над твоей персоной. Ты должен это учитывать и быть благодарен…

— Да я благодарен, не сомневайтесь! — восклицал пациент, чуть не корчась от покалывания амулета на лодыжке, — Но ребенок! Как можно его оставлять без опеки и родительской ласки? Это же кощунство и неоправданное разгильдяйство!

— Не надо так волноваться. Паула сейчас под надзором самых лучших преподавателей, какие только у нас есть. Успокойся, поспи…

— Уснешь тут! Тем более что я ночью выспался, нахожусь в преотменном состоянии и после Сонного Мира чувствую в себе массу сил и энергии.

— Мы так и подумали… — Старшая принцесса подбородком указала на поясную сумку, из которой виднелись сложенные листы бумаги, — Решил заняться мемуарами? Или переквалифицироваться в писатели?

— Куда мне до писателей! Ни времени нет, ни таланта. Но вот заработать на издании определенной литературы я тоже не против.

— Ох! Ты талантлив во всем! — с еле уловимым сарказмом польстила Файналия. Но Невменяемый продолжил как ни в чем не бывало:

— Конечно! Попытаюсь и в литературе след оставить.

— Похвально, похвально… И как этот «след» будет выглядеть? — ерничала вторая Галирема. — Толстенным романом или в виде тяжеленного трактата?

— Да нет, я столько букв не знаю. Скорей это будет в виде маленькой книжицы и называться одним словом «Советы».

— По воспитанию детей?

— Нет, этим я лет через двести займусь, если выживу… Сейчас я хочу поделиться советами и дать рекомендации тем, кто впервые отправляется в Сонный Мир. Они просто обязаны беречь тельце используемого дунита, ни в коем случае не подвергать его опасности, голоду и агрессивным столкновениям.

— Странно. О какой агрессии речь?

— Да-да! Там и такие бывают! Не смейтесь! И чтобы никто не пострадал, нужны хотя бы общие законы и правила пребывания в Сонном Мире.

— Ой, как интересно… — протянула Файналия, поглядывая на свою коллегу так, словно говорила: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало!»

Похоже, они приняли идею Невменяемого за откровенное чудачество, очередной каприз и ничего не имели против. Хотя до конца сеанса пытались поддеть и посмеяться на тему: много ли будет покупателей на эту книжицу?

— О! Да сколько угодно! — восклицал пациент, весьма довольный, что его не слишком пытаются гипнотизировать. — Ведь каждому будет интересно иметь в своем доме не столько сами «Советы», как нечто написанное и составленное именно Великим Героем, прославленным Кремоном Невменяемым!

— Нет, это уже переходит все пределы! — откровенно смеялась старшая принцесса. — Надо тебя начинать лечить от зазнайства и переоценки своих талантов.

— Зачем лечить? — искренне возмущался Кремон. — Наоборот, это так здорово — чувствовать уверенность в каждом совершенном поступке, в каждом сказанном слове, в каждом жесте.

Конечно, он утрировал. Зато отныне Галиремам еще головной боли прибавится. Ведь придется внушать, что зазнаваться нехорошо, чваниться подвигами — вредно, а самолюбование даже власть имущим опасно для здоровья.

Мало того, и во время завтрака Невменяемый усиленно муссировал и проталкивал свою идею написания книжицы. Потребовал доступа к историческим записям на эту тему, задергал весьма нескромными вопросами самих Галирем и восторженно пытался доказать, какое великое дело он творит. И, как казалось, совсем не обращал внимания на отсутствие за столом Молли.