Онлайн книга «Гортензия в маленьком черном платье»
|
– «Гораздо труднее понравиться людям хладнокровным, чем полюбиться пламенным сердцам». Кто же это сказал, не помню. – А я и не знаю. Может быть, ты? Он попробовал кусочек тарталетки. Подумал. Еще подумал. Показал рукой, что просит, чтобы его не отвлекали. И вдруг завопил: – Ну конечно! Вспомнил. Барбе д’Оревильи! Ну и вот, я такой же, как и он. – Это что значит? – спросила Гортензия, сердце ее тревожно забилось. Иногда ему удавалось выбить ее из равновесия. В ней все замирало, голова кружилась, она не понимала, на каком она свете. Гэри наблюдал за ее замешательством и явно наслаждался. – Мне нравится, когда ты волнуешься. Ты делаешься такой хрупкой, трепетной, непередаваемо соблазнительной. Не такая уж ты непробиваемая в конечном счете. Она пожала плечами. И вернулась к прежней заботе: вступил ли он в преступную связь с Бобрихой. Посмотрела ему прямо в глаза, в них не было заметно ни тени двуличия или лжи. Нет, он не влюблен или, по крайней мере, пока об этом не догадывается – и она будет последним человеком, который его об этом предупредит. И потом, может ли человек влюбиться в грызуна? Только не Гэри. Гэри любит красоту. Он говорит, что подлинная красота озаряется душой, которая, как прожектор, высвечивает совершенство, некую таинственную гармонию. Он говорит еще, что она проникает во все чувства, в кровь и что человек чувствует, что пленен, не понимая причины. Становится словно зачарованный. Он улыбается ей, целует. Она сделала вывод, что беспокоиться не о чем. Он попросил ее скорее рассказать, чем же кончилась встреча с Еленой. Она в подробностях поведала ему всю историю. Он похлопал в ладоши – медленно и торжественно, чтобы подчеркнуть грандиозность затеянного мероприятия, и заказал суфле а-ля принцесса Генриетта. Она поинтересовалась, не огорчает ли его, что она уедет в Париж? Он ответил: «Нет, мы уже жили отдельно, и вполне неплохо получалось. Мы не созданы для совместной жизни». Не то чтобы Гортензию так уж порадовало последнее утверждение. Она опустила голову, Гэри спросил, хочет ли она кофе; на его губах играла улыбка, одновременно ироничная и торжествующая, словно он чувствовал, что Гортензия сейчас всецело в его власти. Она тотчас задалась вопросом: а с какой стати он так в себе уверен? Была уже готова задать ему роковой вопрос, но сдержалась. Иногда он внушал ей робость. Он обладал каким-то природным авторитетом, который удерживал ее на расстоянии. Она предпочла помолчать и подумать. «Любила ли бы я его так же, если бы знала о нем все? Любила ли бы я его так же, если бы он не обладал способностью постоянно удивлять меня?» Она решила – нет и принялась размышлять о фразе, которую он бросил ей в качестве информации для размышления: «Гораздо труднее понравиться людям хладнокровным, чем полюбиться пламенным сердцам». А кто это сказал? Она уже забыла. Позже, в их огромной кровати, прежде чем прильнуть к нему, она прошептала: «Смотри-ка, мы уже два дня не ссорились…» Он вздохнул: «Да почти три, ты думаешь, я считать не умею?» И решительно положил руки на ее бедра. Она обняла его за плечи, потянулась к нему, коснулась лицом его лица, скользнула щекой по щеке, губами по губам, поцеловала в верхнюю губу и спросила: – Что с нами будет, Гэри? Ты знаешь? На следующий день пришло новое послание от Зоэ. «Мама не вернулась, она читала в Лионе какую-то лекцию. Говорила, что сегодня вечером вернется. Она не позвонила, сейчас восемь часов вечера, и мне не удается с ней связаться. Это, согласись, совершенно ненормально. Два дня я уже не получаю от нее никаких вестей. Это на нее не похоже, она всегда мне рассказывает, где она и что с ней. Я беспокоюсь. Что мне делать, а? Гортензия не знала, что ей ответить. Она предложила Зоэ созвониться по скайпу. Они вместе все решат. Сейчас она еще хотела понаслаждаться этим невероятным событием: она откроет свой собственный дом моды: «Гортензия Кортес». Она станет новой Коко Шанель. Ей хотелось бы остановить время, ощутить счастье карамелькой на губах, вообразить, вообразить во всех подробностях дивную, прекрасную новую жизнь. * * * «Закрой глаза, так ты лучше все увидишь», – так Улисс Муньес говорил Калипсо. Ей было восемь лет, он учил ее играть на скрипке. Она скидывала сандалии, слегка расставляла ноги для надежности, закрывала глаза, упирала в шею скрипку, проводила по струнам смычком, и мелодия разворачивалась в воздухе, сотканная из нот, – Калипсо видела, как они кружат вокруг. – Ты прав, abuelo [20] ! Так гораздо лучше видно! – Я всегда оказываюсь прав, mi cielito, когда речь заходит о скрипке. Потому что только твоя бабушка знает о ней больше, чем я. Она у нас мудрая. – И еще красивая! – Она не только красивая, amorcito, она еще и своя, родная. Это мой маяк, моя скала, моя фея. Она полностью овладела искусством быть женщиной, потому что мужчина, знаешь ли, немного значит, если его не режиссирует женщина. А теперь послушай. Однажды ты уедешь отсюда: я дам тебе мою скрипку, и ты поедешь учиться в какой-нибудь хороший университет… Ты станешь знаменитой солисткой, прославишься на весь мир, но прежде всего нужно, чтобы я передал тебе мой секрет. – А почему эта скрипка сводит людей с ума, так что они даже хотят убить тебя? – Она дорого стоит, очень дорого. Миллионы долларов. Но прежде всего, у нее есть своя история, легенда, которая их возбуждает. Еще бы немного, и они начали бы ей поклоняться! Даже Оскар, твой бездельник-папаша, склонился бы перед ней… перед тем, как украсть. – А как тебе удалось ее купить, abuelo? У тебя же никогда не было денег. – Ты права, но тут в историю вмешалась судьба. Рука Бога простерлась надо мной. Но прежде, mi cielito, нужно, чтобы я открыл тебе еще один секрет… – А вдруг Оскар приедет и заберет ее у меня? – Не приедет, обещаю. Закрой глаза! Она опять закрыла глаза, изо всех сил зажмурив веки, чтобы не было искушения их тотчас же открыть. – Есть одна вещь, которой меня в свое время научили. Я хочу подарить ее тебе. Называется эта вещь – быть внимательной. – Это же не подарок, abuelo, – возразила она, вновь распахнув глаза. – Закрой глаза! Это даже лучше, чем подарок, это секрет счастья. Слушай внимательно, и пусть эти слова запечатлятся в твоей памяти: когда ты внимателен, ты ответственен за себя, за других, вообще за жизнь, ты становишься большим и сильным, как крепостная башня. Повторяй за мной. |