Онлайн книга «Гортензия в маленьком черном платье»
|
– А тебе не страшно? Нисколечки? – А вот и ни капельки! Пустое это! – Ты великолепна, дорогая! – У тебя, мамуль, как жизнь? Тебя не достает больше этот зомби, который за тобой ходил? – А ты откуда знаешь? – Мне Зоэ все рассказала. Так что там? – Никуда не делся. – Ты его не прогнала? – Нет. Не волнуйся, дорогая, он в конце концов отстанет. – Что-то непохоже. – Всегда же что-то случается… – Оно не само собой случается, это ты делаешь, чтобы что-то случилось! Жозефина ничего не ответила. А Гортензия невозмутимо продолжала: – Пусть он с кем-нибудь столкнется случайно. У тебя есть человек, которому ты могла бы довериться? Какой-нибудь студент, который очень хорошо к тебе относится? Он задержит его, а ты подойдешь и… – Я никогда не осмелюсь. – Хватит же, наконец, мам! Я от тебя уже устала. Ты предпочитаешь ходить и трястись, как овечий хвост? И так все время? – Но ведь… – Ты думаешь, с тобой такой приятно общаться? У нас одно только желание: не быть на тебя похожими! – Ох! – огорченно воскликнула Жозефина. – Неужели правда? – Да. И я сейчас положу трубку, потому что, когда ты такая, ты выводишь меня из себя! И тогда-то она подумала о Жереми. Она поговорит с ним. Пошлет его прощупать почву и, если нужно, удержать на месте. Ее охватил порыв благодарности к Гортензии. – Я люблю тебя, детка моя, я счастлива, что ты вернешься в Париж, ты мне тоже можешь понадобиться. – Особо не рассчитывай! Я буду работать день и ночь. Головы не подниму от выкроек. Направление – успех! Жозефина повесила трубку и в который раз спросила себя: как удается ее дочери сохранять такую уверенность в себе? Разговор с Гортензией привел ее в чувство. Она сама заговорит с тем человеком. Жозефина и Жереми очень сблизились с тех пор, как он подошел к ней на парковке, она уже называла его на «ты». Он как-то пригласил ее в небольшой лионский ресторанчик. Они говорили о занятиях, о его курсовой работе, о его будущем, ему интересно было, сколько зарабатывает профессор, сколько у преподавателей отпуск, часто ли Жозефина ездит путешествовать. Она улыбалась. Он рассказал ей о своей матери, которая умерла родами, о дедушке, который воспитал его: «Он разговаривал на латыни, вы представляете себе!» На его лице внезапно появилось совершенно детское, наивно-изумленное выражение. Она обрадовалась, что сумела заметить это его выражение, и подумала, что именно ради этого она и занимается преподаванием. Предполагалось, что этим вечером, незадолго до конца занятий, Жереми выйдет из аудитории вслед за незнакомцем и проводит его до машины. – Ты заговоришь с ним о теме лекции, обо мне как преподавателе, говори что угодно, но главное, задержи его, чтобы я могла его рассмотреть и задать несколько вопросов. Я не знаю, как он выглядит… – Вы что, никогда его не видели? – Только издали. – И что мне ему говорить? Ну, например? – Ты спросишь его, написал ли он уже курсовую работу, а на какую она тему, спросишь, студент он или вольный слушатель. Просто займешь его на время, пока я не подойду. Можешь ты такое сделать? – Ну конечно. Теперь, когда вы мне все так хорошо объяснили… Он сказал это таким тоном, что было ясно: ничего он не понял. – Восковые таблички представляли собой дощечки из дерева или из слоновой кости – последние самые дорогие и шикарные. Таблички были выскоблены с одной стороны таким образом, чтобы там образовалась полость почти во всю площадь дощечки. В эту полость заливали горячий воск, на который, когда поверхность остынет, наносили надписи костяным или металлическим стилусом. А закругленный кончик стилуса был предназначен для того, чтобы стирать написанное, чтобы вновь использовать табличку для записи. Изобретательно, не так ли? – Значит, уже тогда все было, как сейчас? – Совершенно верно, Флориан. Мы можем прочитать в романе «Флуар и Бланшефлор»: Когда же в школу путь их вел, Там, из слоновой кости стол Заняв, стихи на воске пишут Иль письма, что любовью дышат. Серебряным иль золотым Велят писать стилетом им» [47] . Человек в глубине аудитории отделился от стены, тихо открыл дверь и вышел. Жереми закрыл тетрадку, собрал учебники и вышел вслед за ним. Сердце Жозефины заколотилось. Она встревожилась: а не опасно ли это может оказаться для Жереми? Она начала сворачивать свой рассказ, пытаясь при этом высмотреть что-нибудь в окно, не появится ли там незнакомец, а за ним Жереми, но трудно было что-то разглядеть. Она подняла глаза на стенные часы, взмолилась к стрелкам, чтобы ползли быстрее. До конца лекции еще десять минут. Она столько не выдержит. Жозефина потерла руки, словно они были испачканы в мазуте, и объявила: – Вот что я могу рассказать вам об эволюции письма в Средние века. Через две недели ожидайте продолжение. Я рассчитываю, что к этому времени вы прочитаете книгу Кьяры Фругони. Благодарю вас за внимание и желаю приятно провести выходные. Она добавила, что сегодня, к сожалению, не сможет после лекции ответить на вопросы, но в следующий раз обязательно придет пораньше, чтобы все, кто нуждается в ее помощи, могли с ней проконсультироваться. Она прочла на многих лицах разочарование, виновато улыбнулась и выскочила за дверь. Она прибежала на парковку. Заметила Жереми. Он был один. Незнакомца с ним не было. Она перевела дух. Замедлила шаг. Жереми крутился на месте между двумя машинами. Вид у него был растерянный. Она подошла к нему. Спросила утвердительным тоном: – Он ушел… Жереми не ответил. Он старался не встретиться с ней глазами. Он почесал за ухом. – Я не осмелился, мадам. Он высокий такой, широкоплечий. Я не знал, как подойти к нему. И потому держался на расстоянии. Мне очень жаль. А, ну да! Я заметил все-таки одну вещь: он сел в красный минивэн «Кангу». – Спасибо, Жереми. Ты старался, а это главное. – Вы на меня не сердитесь? – Ничего страшного, – сказала Жозефина. – Это не твоя забота. В конце концов, это было и не обязательно, ведь незнакомец ничего мне не сделал. Хватит уже подозревать весь мир. Жереми вздохнул с облегчением. – Точно на меня не сердитесь, да? – Точно, точно. Увидимся через две недели? |