Книга Пли! Пушкарь из будущего, страница 2 – Юрий Корчевский

Телега поравнялась со мной, мужичок натянул вожжи, и телега остановилась. Глядел мужичок настороженно, в телеге под рукой лежал топор. Конечно, рядом с лесом стоит неизвестно кто в грязной и местами драной одежде, незнакомый, а в деревнях все обычно друг друга знают.

Я поздоровался, как мог вежливо, мужик степенно ответил: «И ты будь здрав». Говор был какой-то странный. Я поинтересовался, далеко ли до города, и тут же услышал в ответ: «А до какого?» Это меня огорошило. Да ведь от моего родного города, где и произошла авария, километров сорок не было других городов!

– А какой ближе?

– Так до Касимова верст двадцать, а до Лашмы и более будет.

Я не мог сообразить, где это? Ближе двухсот-трехсот километров – таких точно не было, что за область-то?

Мужик, глядя на мою вытянутую физиономию, добавил:

– Рязанские мы.

Вот это ешкин кот! Это же верная тысяча километров от моего города и дома. Попросившись подъехать хоть до ближайшей деревни, уселся на подводу. Тряское оказалось средство передвижения, на всех корнях деревьев, выбоинах тряслась и подпрыгивала так, что екали кишки. Глянул на часы и, заметив удивленный взгляд мужика, брошенный искоса, спросил:

– А день-то какой?

– Знамо дело, среда

– А месяц?

– Травень

– А год?

– Семь тысяч сто двадцать первый от сотворения мира. – Мужик перекрестился.

Если бы я не сидел на телеге, точно упал. Дико вытаращившись на мужика, я ожидал усмешки от неудачной шутки, а глаза шарили в поисках подтверждения по одежде возницы. Учитывая, что в мое время нестоличные жители одевались с рынков, где было в основном китайское и турецкое барахло, на ямщике не было вещей с молниями и заклепками, не было часов, не было туфель, а сапоги короткие, черные, с подошвой без каблука.

За плавным изгибом дороги, которая огибала лесной мысок, показалась деревня. Я жадно вглядывался, ища зримые признаки цивилизации: остовы брошенной сельскохозяйственной техники, линии электропередачи с проводами, телевизионные антенны. Ничего этого видно не было. Нехорошее предчувствие холодной змеей заползало в душу, под ложечкой сделалось пусто.

Похоже, мужик не шутил.

Тряхнув бородой в сторону деревни, мужик промолвил:

– Вот и весь, Пашутино прозывается, боярина Ашуркова.

Мне никак не верилось в то, что вижу и слышу. Я попробовал снова включить сотовый. «Сименс» исправно выдал – «подтвердите включение», а дальше поиск сети и все – никакой сети и не было.

– Слышишь, мужик, а переночевать-то здесь можно где?

– Так постоялых дворов нету здесь, токмо в городе, но ежели заплатишь за постой, у меня остановись.

Хорошо сказать – заплатишь, а чем? Я начал рыться в карманах – российские монеты, бумажные деньги, даже сто долларов от «братков» были, но ничего более ценного, хотя бы на обмен, не было. Господи, да как же здесь жить и на что? И как я сюда попал и как вернуться домой – там квартира, работа, машина, друзья и мама. Голова раскалывалась от множества мыслей, версий всего происшедшего и поиска выхода. Выхода пока не находилось. Одно пока радовало – я на территории Руси. Но время – это же четыреста лет тому назад. Хорошо ремесленнику, столяру, кузнецу, сапожнику, а я, кроме как лечить, почти ничего не умею. Ну разбираюсь немного в электронике – на уровне продвинутого пользователя, но кому это здесь надо? А если заняться своим любимым делом, как быть с аппаратурой – чем обследовать, чем лечить, наверняка и аптек здесь нет, а многие ли врачи могут похвастать знанием трав?

Какие здесь могут быть УЗИ, рентген или предоперационное мытье рук по Спасо-Кукоцкому?

Вопросов много, ответов пока нет. Меж тем мы въехали в деревню, состоящую из одной кривоватой улицы и полутора десятков деревянных домов. На улице бегали куры, детвора в рубашонках, медленно шел мужичок с оглоблей на плечах. Похоже, моя личность вызывала большой интерес: из-за плетней высунулись женские головы в платках, мужик с оглоблей остановился, провожая взглядом, дети замерли, разинув рты и ковыряя в носу. Вот уж такого любопытства к своей персоне я не ожидал, да и не хотел.

Подъехали к воротам, крестьянин отпер ворота, завел лошадку с телегой во двор, распряг не спеша. Все это время я стоял во дворе и глазел вокруг. Из дверей выглянуло женское личико и тут же скрылось.

Они зашли в избу, двери были низкие, и я успел приложиться с непривычки лбом о притолоку. Вошедши, мужик перекрестился на образа в красном углу, я повторил, потому что был крещеным и носил крестик, хотя в церкви бывал изредка, отчасти потому, что решил со своим уставом в чужой монастырь не ходить и приглядываться к окружающим.

– Вот, хозяйка, принимай гостя! Звать-то тебя как, милай?

– Юрий, Юрий Григорьевич.

– А меня Федор, по батюшке Кузьма. Ты не из раскольников? А то смотрю, лицо у тебя голое, а на образа все же крестишься…

– Да нет, православный. – Я вытянул из-за ворота крестик.

– Одежа у тебя тоже ненашенская, – хмыкнул мужик

Я не нашел что ответить, хотя Федор, похоже, ответа не очень-то и ждал. Ну одежа такая у человека, так ведь один в сапогах ходит, а другой в лаптях по достатку.

– Хозяйка, на стол собирай, проголодались мы!

Из-за печки вышла дородная загорелая женщина в платке и линялом сарафане, неся чугунок, затем принесла хлеба, кувшин с квасом, огурцы, блюдце с творогом и сметаной. Перекрестившись, сели, и тут выяснилось, что у меня и ложки с собой нет.

– Да как же ты без ложки в дорогу-то? – подивился Федор.

– Потерял, – соврал я, не объяснять же ему про двадцать первый век и все остальное. Ему такое бы сказали – не поверил.

В горшке оказалась гречневая каша, хозяин дал деревянную ложку, и все лазили туда по очереди. Никогда не думал, что гречневая каша может быть такой вкусной, обычно в больничной столовой это было нечто сухое, не лезло в рот, да и бывшая жена готовила не лучше. Квасок оказался ядреным, щипавшим язык. «Из репы», – пояснила хозяйка, довольно прохладно. Насытившись, я отвалился на стену, чувствуя сытость в животе и нарастающую усталость.

– А вещи твои где? – спросил хозяин.

– Да в телеге сумка.

Я сходил во двор к телеге и принес свою сумку. Заодно решил переодеться в спортивный костюм, а свою одежду постирать. Но постирать мне не дали – хозяйка взяла одежду и бросила в корыто с водой, оба с удивлением смотрели на бело-синий костюм, а хозяйка подошла и пощупала.

– Гладкий какой и скользкий, шелковый, что ли?

– Ага. – Что мне еще можно было им ответить.

Хозяин отвел меня на сеновал, кинул на душистое сено какую-то дерюжку, пожелал счастливо отдыхать и удалился. Я завалился на дерюжку, кое-как стянул с себя туфли и немедленно отрубился.