Онлайн книга «Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми»»
|
– Разворачивайся и назад! – приказал он. Выбросив из выхлопных труб клуб сизого дыма, скользя по булыжной мостовой, самоходка развернулась и помчалась обратно. Вроде и улица одна, но поехали они не туда. Скорее всего к площади выходило несколько улиц, и они ошиблись. Они поняли это, когда, выскочив из города, увидели поле и несколько десятков немецких истребителей на нем. Но ничего другого, как использовать эту ситуацию, им уже не оставалось. Немец-часовой у шлагбаума шарахнулся в сторону. – Иваныч, дави! Самоходка с ходу ворвалась на самолетную стоянку. Корпусом они били по самолетам и давили им хвосты. Вокруг все трещало, скрипел и рвался самолетный алюминий. По самоходке ударила очередь. Павел увидел, как в их сторону лихорадочно разворачивают спаренную установку зенитных «Эрликонов» – была у немцев такая 20-миллиметровая скорострельная пушка. – Остановка! Толя, по зенитке – огонь! Грохнул выстрел. Промахнуться с такой дистанции было невозможно. Они попали прямо в зенитную установку, только куски железа полетели во все стороны. – Вперед, дави! Хрустело железо, лопались самолетные дутики. На разгромленной самолетной стоянке начинался пожар. С коротких остановок сделали еще два выстрела по зданию на аэродроме – штаб у них там был, что ли? – Иваныч, разворачивай назад, убираться отсюда надо. Расчет второй зенитной установки, видя приближающуюся советскую самоходку, бросился врассыпную, даже не попытавшись сделать ни одного выстрела. Да они и не могли повредить самоходку – 50-миллиметровые танковые или пушечные снаряды ее просто не брали. Они вырвались с аэродрома, оставив после себя хаос разрушения. На перекрестке на мгновение остановились. – По-моему, нам надо направо? – полувопросительно-полуутвердительно произнес Павел. – Иваныч, давай направо. На этот раз они угадали с направлением, выбравшись на дорогу, по которой попали в город. Павел попытался еще раз связаться с комбатом, но в эфире слышался только треск помех. Рация 9РН брала только в пределах 15, а на возвышениях – в пределах 18 километров. «Неужели мы так далеко от своих оторвались?» – удивился Павел. Однако горючки должно хватить. Перед атакой полные баки залили, которых хватало на 300 километров пробега. Километров через пять стала слышна пушечная, а затем и пулеметная стрельба – впереди продолжался бой. Самоходка вышла в тыл к немцам немного на другом участке. Павел боялся, как бы кто из своих же не влепил им снаряд – ведь трофейные машины использовали обе стороны. Но обошлось. Они раздавили немецкие артиллерийские орудия, расстреляли из пушки два ДОТа, прошлись по траншее. Среди немцев поднялась паника. Русские и впереди и в тылу! Как наши бойцы в 1941 году боялись попасть в окружение, так и немцы в 1945 году стали бояться того же. Никому не хотелось в плен, в холодную и страшную Сибирь! Немцы стали отступать, их преследовали наши бойцы. Навстречу прошли две «тридцатьчетверки». – Это мы где вышли, командир? – Подожди, Толя, сейчас сориентируюсь. – Павел развернул карту. знать бы еще название городка, где они аэродром разгромили. Вокруг – ни одного ориентира, сплошные окопы да траншеи. А для привязки к местности ориентиры нужны: река, заводская труба или еще что-либо. Павел открыл крышку люка и окликнул пробегающих бойцов: – Эй, земляки, вы какого полка? – «Хозяйство» Карташова. – Бойцы пробежали мимо. Кто этот Карташов, какая часть? – Иваныч, давай через траншеи, у своих разберемся. Запищала рация: – Пятьсот одиннадцатый! Вызывает Второй! Прием! «Второй» – это был комбат, а вызывали его, Пашку. Комбата Павел до сих пор побаивался, хотя уже полгода воевал под его командованием. – Это Пятьсот одиннадцатый, слушаю. – Ты где потерялся? Почему не отвечаешь? – Рация не работала, я вас вызывал, – испуганным голосом стал оправдываться Пашка. – Возвращайся в полк! – Так точно! Знать бы еще, где полк… На «нейтралке» Павел скомандовал: – Давай направо! Он надеялся увидеть поле боя, на котором начиналась атака. – Командир, вон же танк стоит, что на мине подорвался, вон самоходка подбитая из нашего полка… Павел перевел дух. Не хватало только заблудиться и стать посмешищем для полка. Прибыв к месту дислокации, экипаж выбрался из боевой машины, и тут Иван Иванович насмешил всех. Фраза, которую он выдал, долго потом передавалась из одних солдатских уст в другие: – Лучшая ПВО – это наша самоходка на немецком аэродроме. Когда до экипажа дошел смысл этого перла, все схватились за животы. Вот тебе и молчун! Насмеявшись до слез, Павел посерьезнел: – Вот что, парни. Думаю – о том, что мы заблудились, и о немецком аэродроме рассказывать не стоит. – А что тут такого? Наоборот, гордиться надо, сколько мы ихних самолетов угробили, – возразил Анатолий. – Раз командир говорит, значит – слушай, салага, – осадил его механик-водитель, – а то в следующий раз пешком за нами бежать будешь. Экипаж смолчал, но комбат все равно узнал о случившемся – позже, когда наши войска взяли этот немецкий городишко. Пленные рассказали, что в город ворвались сумасшедшие русские на танке, разгромили аэродром, напугали до смерти местных жителей и внезапно исчезли. Немецкое командование срочно направило в город артиллерийскую батарею, но танка в нем уже не было, однако очевидцы запомнили номер. Тогда комбат вызвал Павла и спросил: не его ли самоходка участвовала в этих событиях? – Товарищ комбат, пленные же про танк говорили, а у нас – САУ. А номер они от страха попутать могли, – напропалую врал Павел. – Да? А я почему-то особенно не удивился, когда командир полка назвал номер твоей машины, – спокойно парировал комбат. Но отступать было уже поздно: – Никак нет, не мы, ошибочка вышла. – Жаль, командир полка пообещал весь экипаж к наградам представить. Когда Павел пересказал экипажу свой разговор с комбатом, Анатолий и Василий стали сожалеть о наградах. Лишь Иван Иванович рассудил: – Эх, молодежь, вам бы только о цацках думать! А со СМЕРШем пообщаться не хотите? В немецком тылу были? Были! И без потерь оттуда выбрались? А почему город не захватили? – Это в одиночку-то? – удивился Анатолий. |