Книга Век Екатерины Великой, страница 144 – София Волгина

– А расскажите мне, Григорий Александрович, как же он смог учинить оную победу?

Потемкин ответствовал по-военному коротко и быстро:

– Разгадка проста: он изменил стратегию и тактику боя. Порешил обычно применяемое огромное каре разбить на несколько частей, дабы сделать их подвижными. Командиров им наш главнокомандующий подобрал умных и удалых. Они, зная общий план битвы, действовали самостоятельно, в зависимости от ситуации в бою.

Екатерина слушала его внимательно, впитывая и запоминая каждое слово.

– Браво нашему генерал-фельдмаршалу! Каков умница!

– Но сие не все, государыня-матушка! Наш герой придумал еще снять с конницы тяжелые, мешавшие вести бой кирасы, которые никак не спасали. Такожде, что весьма важно, он приучил артиллерию быстро, в зависимости от ситуации в сражении, передвигаться по полю боя. Кстати, наш Мелиссино Петр, пожалуй, лучший артиллерист на всем свете! Не будь его батареи, еще неизвестно, чем бы закончилось сражение на Кагуле.

Императрица испуганно и недоверчиво смотрела на Потемкина.

– Неужто так серьезно? И победителями бы оказались турки?

Она передернула плечами.

Потемкин усмехнулся.

– На войне как на войне! Всяко бывает. А проиграть битву могли бы… Был момент. Румянцевская храбрость сыграла роль, когда он врезался в сечу и остановил бегущих с поля боя солдат.

– Да-а, – императрица немного успокоилась. – Наш Румянцев создан для войны! Но расскажите еще о генерал-квартирмейстере Бауре. Сказывают, он славный командир.

– Стало быть, генерал Баур. – Потемкин шмыгнул носом, загадочно посмотрел на императрицу. – Ну, что я имею сказать? Как на мой взгляд, так успеху действий нашего достопочтенного и многоуважаемого фельдмаршала Румянцева-Задунайского весьма поспособствовал Баур, его главный помощник и правая рука. Генерал Баур обладает редким даром представлять в своей голове диспозиции войск и их сражений, строить мосты, вести осады. Его военный глазомер, как я полагаю, заменяет карты с топографией. Верный взгляд его объемлет все пространство поля сражения. Словом, редкий экземпляр военного человека. Повезло главнокомандующему – и, вестимо, всей нашей армии!

– Ваша характеристика, Григорий Александрович, меня весьма радует. Вижу, что горазд сей генерал!.. Стоит высокой награды.

Потемкин по-военному кивнул головой, дескать, рад слышать таковое мнение.

– Стоит, государыня-матушка. Стоит.

Екатерина что-то черкнула на бумаге и паки обратилась к Потемкину.

– Любопытно было бы послушать, Григорий Александрович, как вы находите турок? Свирепы?

Потемкин, чуть помедлив, кивнул.

– Свирепы. Хотя, когда в начале июня мы шли в наступление навстречу многотысячной турецкой армии, которая стояла при слиянии Прута с Ларгой, то впервые увидел я перед собой крупный лагерь турецкой армии: огромное скопление шелковых палаток, лошадей, повозок, развевающиеся зеленые флаги и турецкие символы власти – конские хвосты. Женщины, слуги. То ли армия, то ли базар. Трудно было вообразить, что они так свирепы.

– А в сече? – любопытствовала императрица, убрав улыбку с лица и пытливо заглядывая ему в глаза.

Григорий Александрович вздохнул.

– Ну, здесь что сказать, – он чуть помедлил. – Секут они – дай Боже! Тут им помогает их огромная вера, почти фанатизм. Чем паче опасность, тем они становятся бесстрашнее. Коли наш солдат попадается в плен, ему сразу секут голову и поднимают на пику. Берут они, вестимо, прежде всего массой: множество солдат выстраиваются треугольниками, которые набегают волнами и ведут бой. Причем вперед турки выставляют самых смелых – а замыкают их, по-видимому, трусы. Окромя того, перед сечей турки курят опиум, приводя себя в состояние возбуждения. Отсюда у них и свирепый вид, который усугубляется воплями «Алла-Алла».

– Боже мой, как же смогли выдержать мои солдаты натиск сих дикарей? – молвила дрогнувшим голосом Екатерина. Но увидев, что рыцарь ее собрался паки кинуться к ней в ноги, быстро встала, подошла к окну.

– Но наши солдатушки кричат во все горло. «Да здравствует Екатерина!».

Помолчав, императрица поведала ему:

– Как нам стало известно, султан Мустафа, недовольный действиями визиря, назначил на его место Халиль-пашу, а на место крымского хана Девлет-Гирея – Каплан-Гирея. И оное назначение, на наше счастье, получило вредные последствия для Порты, понеже татары невзлюбили своего нового хана.

Екатерина победно улыбнулась.

Потемкин повел бровью.

– И тот, и другой хан со своими войсками весьма кровожадны.

Екатерина нахмурилась. Согласно кивнула ему.

– Многие в Европе полагают, что война в наш век стала менее кровавой. Австрийские Габсбурги и французские Бурбоны, по крайней мере, делают вид, что воюют, соблюдая правила военного искусства. Посмотрела бы я, как бы они повоевали с турками!

Потемкин громко рассмеялся. Замечание императрицы его весьма развеселило. Он прошелся по комнате и, вернувшись, встал близко около императрицы.

– И одного бы дня не устояли, верьте мне, государыня! И были бы биты! Ведь отношения между русскими и турками особливые: мусульмане-татары и турки веками угрожали нашему православному отечеству. Вот, наконец, и получили от православных!

Екатерина согласно кивала каждому его слову и готова была его расцеловать, но вместо того сказала весьма спокойным голосом:

– Сказывают, мундиры у них странные…

Григорий Александрович, заметивший настроение императрицы, паки рассмеялся.

– Настоящая экзотика, Ваше Величество! Их самые свирепые воины-янычары воюют в широких шароварах, желтых сапогах, белых блузах. На голове красные с золотым шитьем шапки. Вооружены они ятаганами, копьями и мушкетами.

– Я полагаю, наши солдаты, хоть и не свирепы, однако сильнее турок будут, и турецкие сапеги не лучше наших фельдмаршалов.

– Чистая правда, Ваше Величество, Екатерина Алексеевна! Их артиллерия и мушкеты похуже нашенских. И что весьма мерзко: их солдатам, которые обладают врожденным воинским инстинктом, разрешается мародерствовать, что, как известно, развращает солдат, понижает их воинскую силу.

– Что ж, им не быть прирожденными воинами, когда они беспрерывно веками грабят соседние народы, – заметила императрица и, вернувшись к своему креслу, пригласила сесть и его.

Теперь она развернулась к Потемкину и с самой теплой улыбкой попросила рассказать о своем первом сражении.

От неожиданности генерал даже растерялся.

– Первое сражение? Погодите, – вспоминая, он запустил пятерню в свою пышную шевелюру. – Ах да! Незабываемое первое сражение! Оно имело место шестнадцатого июня. Вестимо, мне его не забыть. Вообразите: на вас катится неудержимая лавина татар. Они ведь лучшие наездники в Европе! Но мы их отразили, нам ли отступать, – гордо сказал он, глядя с улыбкой на императрицу.