Онлайн книга «Новое платье королевы»
|
– Поговорили? – спросил Сергей Павлович, размешивая сахарный песок в чае. Ложечка равномерно звякала, несмотря на то, что в душе у майора была буря чувств. Ай да Раскатова! Ай да ангел Дашенька! – Поговорили, – кивнула Мария Александровна. – Борис признался, что сначала Дашенька все пыталась его соблазнить. Крутилась рядом, глазки строила, к себе на квартиру приглашала. И Николай Васильевич за ней тоже это замечал. Скользкая девушка. А ведь это Борис ее в офис устроил! Друг детства его попросил. Сказал: пожалей девчонку. А она такой дрянью оказалась! Связалась с Евгенией Львовной и стала Борису таблетки подменять. Они в его рабочем столе лежали. Он все жаловался, что пузырек в кармане пиджака заметно. Стеснялся. Как приходил на работу, так таблетки перекладывал в ящик стола, а секретарша все время в его кабинете крутилась. Довели бы в итоге парня. Я до сих пор успокоиться не могу: такая беда мимо прошла! Мария Александровна быстро перекрестилась, потом взяла в руки золотой крестик, висевший на шее, на цепочке, и поцеловала его. Замолчала надолго. Майор через некоторое время спросил: – А почему Николай Васильевич в милицию не заявил? – Вину за собой чувствовал. Жену-то он бросил. А вообще… Не знаю. Чужая душа – потемки. – Это вы ему посоветовали? – догадался Сергей Павлович. – Простить? – Чего ж друг друга в тюрьмы-то сажать? За терпение Господь вознаграждает. А тех, кто ничего у него не просит, отмечает особо. Я всю жизнь жила, не роптала, Николай Васильевич в итоге ко мне и вернулся. Значит, правильно это. Теперь об одном только прошу: ничего мне больше не надо, сохранил бы Господь то, что есть. Николай Васильевич поговорил со своей бывшей женой, она, верно, и раскаялась. С тех пор оставила нас в покое. – И никаких козней больше не строила? – Нет. Живем тихо. Николай Васильевич делает большие деньги, а я терплю. Жду. Когда-нибудь закончится все, уедем мы в маленький домик, что он для нас с Борисом построил. Не в тот, что сейчас строят. Ни к чему это: хоромы. И будем мы с Николаем Васильевичем счастливы. – Что ж, спасибо вам, Мария Александровна. Я узнал, все, что хотел. И даже больше того. Майор Волнистый стал засовывать фотографию, где были Раскатова и Дашенька, обратно в карман. Потом вынул оттуда всю пачку и на всякий случай показал Марии Александровне фотографию убитой: – А вот эта девушка вам случайно не знакома? Та всплеснула руками: – Жалость-то какая! Надо же! Не убереглась! – Так вы и ее знаете? – удивился новому сюрпризу Сергей Павлович. – Да, знаю. – Как ее зовут? – Николай Васильевич называл ее как-то странно. Не по-русски. Нэтти. – Нэтти, значит. И давно они были знакомы? – Нет. Эта девушка появилась у нас в доме летом. Раза два приходила. Николай Васильевич очень хорошо о ней отзывался. – О чем они говорили? – Я к гостям-то не выхожу. Принесу в кабинет, что полагается, и к себе, на кухню. Дела у них какие-то были. – Откуда вы знаете, что дела? – Однажды, когда я поднос с кофе занесла, они смотрели вместе какие-то бумаги. Но спросить у Николая Васильевича я постеснялась. Он мне о делах не говорит. Когда она ушла, сказал только, что горбатого могила исправит. – Кого он имел виду, как вы думаете? – Я думаю, что Евгению Львовну. Кого ж еще? Вроде бы Нэтти у нее работала. – А как бы мне с вашим мужем поговорить, Мария Александровна? – Он уехал. За границу. Вернется на днях. Может быть даже сегодня вечером. Я-то в аэропорт не езжу, машину не вожу. Его шофер встречает, а я уж дома все в готовности держу. – Я оставлю вам свой телефон, Мария Александровна. Вы расскажите Николаю Васильевичу о том, что Нэтти убита. Если он захочет мне что-то сообщить, пусть срочно позвонит, – сказал майор Волнистый. Мария Александровна кивнула: хорошо, сделаю. Он вышел из дома, все еще находясь под впечатлением ее рассказа. Как закрутилось, а? Ему ничего не оставалось, как ехать на квартиру Раскатовой. Дело к вечеру, кто-нибудь из них дома. Она либо горничная. Хорошо бы застать врасплох… …Ему пришлось долго звонить в дверь. Уходить Сергей Павлович не собирался, потому что услышал за ней какое-то движение. И тогда Волнистый просто положил палец на кнопку, и давил, давил, давил … Наконец из-за двери испуганно спросили: – Кто там? Узнав голосок горничной, Сергей Павлович строго сказал: – Откройте, Даша, это милиция. Она замолчала, не отходя от двери, но и не собираясь ее открывать. Волнистый нажал: – Я не уйду, пока не задам интересующие меня вопросы. Сейчас я вызову слесаря, понятых, взломаю дверь и отведу тебя в ближайшее отделение милиции. В наручниках, – слегка попугал он. Дверь тут же распахнулась. Видимо, Дашенька хорошо знала, что такое милиция и боялась ее, как огня. Сергей Павлович вошел и оторопел. На Дашеньке было роскошное вечернее платье из алого бархата, с обилием блесток и стразов. В разрезе – длинные ноги, из корсажа выглядывала соблазнительная грудь. Волосы горничная уложила в пышную прическу, на ее лице переливался всеми цветами радуги вечерний макияж. – Куда-то собралась? – удивился Сергей Павлович. Вместе ответа Дашенька резко развернулась и ринулась в спальню. Волнистый схватил ее за руку: – Куда?! – Пустите! Я переодеться хочу! Пустите! – стала вырываться она. Майор заглянул через Дашенькино плечо в спальню. На кровати валялись вперемешку вечерние туалеты, шляпки, чулки, шарфики… Приторно пахло духами. Сергею Павловичу многое стало понятно. – И часто ты так? Дефи… дефилируешь в отсутствие хозяйки? Горничная не выдержала и разрыдалась. По щекам потекла тушь… …Дашенька никогда не думала, что закончит горничной у Раскатовой и будет прикована к ней накрепко, цепями. Не разорвешь. А начиналось все так же, как и у остальных: маленький городок, грезы о столице, о замужестве с богатым москвичом, о бриллиантах, сногсшибательных нарядах, модных курортах, и, как итог мечтаний, побег из родительского дома со всеми наличными деньгами, с сумкой, набитой дешевыми тряпками. На поиски счастья. Каждый день в Москву за этим же приезжают толпы провинциалов. Огромный город манит соблазнами, и кажется, что только тебя и ждет. Первое впечатление ошеломляющее: яркие огни, сияющие витрины, широкие проспекты, нарядно одетые люди. Но как же оно обманчиво! Да, витрина хороша, но попробуй что-нибудь с нее возьми! Разве что разбить и совершить кражу. Родственники считали, что Дашеньке повезло. Она снимала теперь комнатку, чтобы сохранить за собой определённую свободу. Чтобы не слушать днями и ночами брюзжание Евгении Львовны и хоть изредка отдыхать от ее капризов. И чтобы было, куда привести принца, когда тот вдруг появится на горизонте и до Дашеньки снизойдет. |