Онлайн книга «Найти "Сатану"»
|
– Не получается, товарищ Генеральный секретарь! Генеральный недовольно выпятил нижнюю губу. – Врачи разрешают не чаще одной сигареты в час. Вот он и открывается раз в час. Такие же умники, как ты, придумали! А ты открыть не сумел! Как же ты изобретаешь? Костя, что он изобрел? Палец Черненко ткнул в блокнот. – А-а-а, «Периметр»! – кивает Генсек. – Тогда молодец! Здорово мы «Мертвой рукой» американцев за горло прихватили! А то они окружили нас своими «Минитменами» и думали, что самые умные… Наступила пауза. – А зачем вы пришли? – спросил Генсек. – Костя, какой у них вопрос? Очевидно, он уже устал: прием затянулся. – Да мы же договор подписали, – начал объяснять Черненко. – Ну, этот, ОСВ-2… – Подписали, – кивнул Леонид Ильич. – Я с Картером и подписал. Он мужик неплохой, понимающий, хотя и капиталист. Зачем нам столько ракет? – А «Периметр» подпадает под сокращение, – продолжил Черненко. – Вот они и пришли посоветоваться… – Ну и пусть советуются! Чего они тогда молчат? Говори, Михал Федорович! Министр обороны переступил с ноги на ногу. – Очень хорошая система, Леонид Ильич, такой в мире нет! Наши советские конструкторы ее придумали! Жалко ее резать да взрывать! Тем более, недавно развернули, люди уверенность почувствовали… – Конечно, жалко: такую работу и – псу под хвост! – подхватил Толстунов. Брежнев недовольно засопел. – Так что вы предлагаете? Не выполнять договор? Это же не так просто: все под международным контролем… Маршал откашлялся. – Мы тут подумали, посоветовались, и предложение есть вот какое: всю систему уничтожить, как положено, а одну ракету тайно оставить на боевом дежурстве… По документам все будет правильно, комар носа не подточит… А одна «Р 36М» будет стоять в запасе – на всякий случай. Вдруг они нас обманут да первыми накроют?! Тут и получат! – Вот вы что придумали… А что она одна сделает? – Да разрубит Америку на две части, – вмешался главком РВСН. – Есть у них Панамский канал – он метров восемьдесят шириной. А то будет километровый пролив! Только плавать по нему будет некому! – Гм… Ну… А конструкторы как считают? Получится такая комбинация под международным контролем? Усов обычно отвечал первым, как старший и более опытный. Но сейчас он промолчал, явно пропуская младшего коллегу вперед. – Получится, Леонид Ильич! – сказал Головлев. И Усов кивнул, вроде поддержал. – А ты, Константин, что скажешь? – продолжал сомневаться Генеральный секретарь. – Михаил Федорович со мной советовался. Думаю, он прав. Мало ли что американцы задумают… Пусть у нас эта ракета как засадный полк в этой, как ее, битве. – Гм… Так что, будем выносить вопрос на Политбюро? Маршал Уваров едва заметно покачал головой. Черненко доверительно нагнулся к заросшему волосами уху Генерального. – Вопрос уж больно деликатный. Никаких официальных решений тут быть не может. Наш разговор в секрете должен остаться… В кабинете повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь сопением хозяина. Черненко, различающий оттенки этого сопения, мог определить в нем оттенки недовольства. Остальные присутствующие, похоже, перестали дышать вовсе. Чувствовалось, что дело идет к провалу. Все знали, как это бывает – раздраженный взмах руки и окрик: «Куда вы меня втягиваете?! Забудьте всю эту ерунду!» Но тут проиграла короткая мелодия и портсигар раскрылся. Генсек, потянувшись, схватил его, вынул сигарету, сунул в рот, прикурил от настольной зажигалки, жадно затянулся… Потом расслабленно выпустил дым кольцами и сказал: – Ладно, работайте! Только чтобы действительно комар носа… Генсек замолчал – он устал. Черненко сделал нетерпеливый жест рукой – будто крошки со стола смахивал. – Всё, свободны! Визитеры облегчённо выдохнули, развернулись и направились к двери. Обратный путь по длинным коридорам показался Головлеву значительно короче. У здания Сената их ждали машины: министра обороны – «членовоз» «ЗИЛ-114», прозванный так потому, что на нем возили только членов ЦК КПСС, главнокомандующего РВСН – транспорт попроще – «Чайка», а конструкторов – обычная черная «Волга» на двоих, которая казалась совсем невзрачной на фоне автомобилей для высшего руководства. – Спасибо, товарищи ученые! – маршал Уваров демократично пожал руки Усову и Головлеву, а Толстунова придержал за рукав. Тот понял и тоже попрощался с конструкторами. Те погрузились в «Волгу», и она, нарушая субординацию, объехала «ЗИЛ-114» и «Чайку», направляясь к Спасским воротам. Военные остались наедине. – Ну, я свое дело сделал, вопрос решен на высшем политическом уровне, – негромко сказал министр. – Дальше твоя работа. Задача ясна? Он сунул Толстунову сухую, узловатую, откровенно старческую руку и сел в предупредительно открытую адъютантом дверь своего «ЗИЛа». – Так точно, товарищ министр! – отрапортовал главком в сухую, согбенную спину. «Чайка» еще ехала по территории Кремля, когда Толстунов поднял трубку радиотелефона и соединился с дежурным офицером своей приемной. – Сагаловича завтра с утра ко мне! – не здороваясь, приказал он и тут же отключился. * * * Что такое «с утра», подполковник Сагалович не знал: каждый день он прибывал на службу без четверти восемь, и при этом слово «утро» никогда не фигурировало: это считалось вполне естественным. Поэтому сегодня он ехал к семи. Еще толком не рассвело, на улицах царил полумрак, немногочисленные машины шли с включенными фарами. В метро было свободно, он сел и просмотрел свежие «Правду» и «Известия», которые ежедневно покупал в киоске возле дома и изучал от корки до корки. В глаза бросилось сообщение ТАСС на первой странице: «Советские вооруженные силы приступили к сокращению стратегических вооружений в соответствии с Договором ОСВ-2. В Москву прибыли иностранные наблюдатели для контроля за исполнением положений Договора. Советские военные, в свою очередь, отправились в США…» Да-а… Все это хорошо и здорово, но сколько частей сократится, сколько офицеров отправятся на пенсию, никто не думает. Руководство обещает смягчить снижение штатной численности, но это все равно что подложить матрац человеку, вынужденному прыгать с четвертого этажа… Правда, его самого сокращения не коснутся, но сколько ребят пострадают, сколько товарищей останутся без работы. С такими тяжелыми мыслями Сагалович вышел из метро и быстро пошел по улице. Ему было тридцать пять. Высокий, крупного телосложения, с большими ступнями и ладонями, каждый шаг – в метр. И голова у него была, крупной, с жесткими вьющимися волосами, так что форменная фуражка с трудом держалась на своем месте. Он легко прошел четыре квартала и оказался у высокого забора с железными зелеными воротами, на которых краснели звезды. |