Онлайн книга «Совершенство»
– Вообще-то, я тут подумал, нельзя ли мне на завтра вернуть свободу передвижения? Хочется развеяться, может, в город поехать хоть на пару часов. Джо одаривает его скептическим взглядом: – И что же конкретно ты собираешься делать? – Да ничего, – отвечает он, заставляя себя расслабиться и стараясь, чтобы его голос звучал непринужденно. – Кино посмотреть, может, заверну в магазин, велики поглядеть. Для пущего эффекта он пожимает плечами: – Было бы здорово выбраться куда-то из школы. Джей изучающе смотрит на него. Колин почти видит, как расслабляются его напряженные плечи, какое облегчение для него слышать, что Колин говорит о каких-то совершенно обычных вещах. – Вообще-то я думаю, что это – великолепная идея, – говорит, к его удивлению, Джо. – Оценки у тебя хорошие. И неприятностей никаких. – Он взглядывает на Колина поверх газеты, внезапно становится серьезным. – Но дома ты должен быть до темноты. Железно. – Да, сэр, – отвечает Колин, улыбаясь. Джо качает головой, но Колин видит, как у него подрагивают уголки губ. – Утром дам тебе ключи от машины. Довольный Колин откидывается на спинку дивана. Глаза его следят за игрой, но мысли бродят совершенно в другом месте. * * * Ступеньки медпункта покрыты слякотью, и Колин тихонько смеется, вдруг осознав, что это в первый раз, как он а) попадает сюда без посторонней помощи, и б) не истекая кровью. Он отпускает дверь, и та тихо закрывается сама собой у него за спиной. Вытирает ноги и идет на звуки, доносящиеся с того конца коридора. Здесь очень тихо, и скрип его кроссовок по линолеуму разносится по всему коридору, эхом отскакивая от голых стен. Колин был здесь уже столько раз, что ему в точности известно, куда идти, где какое находится оборудование и в какой палате стоит кровать с выпирающей пружиной, которая вечно втыкается тебе в спину. Ему также известно, что Мэгги не слишком обрадуется грязным отпечаткам его кроссовок на ее чистом полу. И тут, как по сигналу, она высовывает голову из полуоткрытой двери и с кислым видом наблюдает за его приближением. – Что-то незаметно, чтобы ты истекал кровью. Он смеется: – Я и не истекаю. – Тогда что ты здесь делаешь? Он следует за ней в палату, где она начинает менять постельное белье. На другой койке спит какой-то парень, которого он прежде не видел. – Мне хотелось расспросить тебя о Люси, – шепотом говорит он. Она бросает взгляд на спящего пациента, потом на него: – Я так не думаю. Мэгги подхватывает корзину с простынями и направляется в следующую палату. Колин идет следом. – Я очень тебя прошу, – умоляет он. Голос изменяет ему на середине фразы. Она не смотрит на него. Лицо у нее каменеет, и ему становится ясно, что она возводит внутри себя стену, чтобы слезы не хлынули наружу. – Пожалуйста. Долгая пауза, а потом: – Почему именно сегодня? – Потому, что я не могу ее найти. Она смотрит на него, сузив глаза: – Слышала, ты сделал редкую глупость. Такую, что попал в больницу. Такую, что тебе повезло, что ты вообще тут стоишь. Колин пытается обратить все в шутку. – Ничего нового, правда? Мэгги явно не находит в этом ничего смешного. – Это… Ты и раньше глупости делал, но уж это… Он кивает, стыд и чувство вины борются в нем с неотступной необходимостью найти Люси. – Так ты слышала подробности, э-э? – Да тут нет никого, кто бы не слышал. – Мэгги, ты сразу поняла, кто такая Люси. Но как, расскажи мне? Она продолжает делать свое дело, и Колин, обогнув койку, берется за другой конец простыни и помогает натянуть на матрас. – Чуть не умер, и хрен чему его это научило. Diy-пый ребенок, – бормочет она себе под нос. Колин молча ждет; тут особо не поспоришь. – Все это может закончиться только одним, Колин. Ты ведь понимаешь это, правда? – Я не верю в это, Мэгги. Просто не могу. – Конечно, не можешь. – Плечи у нее поникают; она вздыхает, сдаваясь. Потом выпрямляется, выглядывает в коридор и закрывает двойные двери. – Надо было мне пинками выгнать отсюда твою задницу. Колин чувствует, как к горлу у него подкатывает волна, как щиплет глаза, но заталкивает все обратно, внутрь: – Спасибо. Присев на краешек кровати, она судорожно сглатывает и говорит: – Я встретила Алана здесь, когда мне было девятнадцать. Я не всегда была правильным человеком, Колин. Была молодой и глупой, и некоторыми своими поступками я гордиться не могу. Поддерживать меня было некому, и я должна была успевать и на медицинских курсах учиться, и домашние задания делать, да плюс еще работа на полную ставку. Как раз перед тем, как я начала здесь работать, один друг заметил, что мне тяжело, и дал кое-что, ну, чтобы я лучше справлялась. Она кладет себе на колени наволочку, теребит выбившуюся нить. – Незадолго после этого я шла от общежития к своей машине, и он был там. Подметал тротуар, и взглянул на меня, и улыбнулся, будто радугу после грозы увидел. И я увидела его так, как не видел никто другой. Увидела эти глаза сумасшедшие, и почувствовала то, что никогда прежде не чувствовала. Он был мой; понимаешь, что я имею в виду? Клин кивает; ему в точности известно чувство, которое она описывает. – Нашел он именно меня потому, – продолжает она, – что была совсем одна в этой огромной школе, и мне отчаянно был кто-то нужен. Он был таким одиноким. Ни семьи, ни друзей, практически невидимка для всех остальных. Он заботился обо мне, видел, сколько у меня стресса, и понимал, почему каждый день мне необходимо что-то, чтобы продержаться до вечера. Колин кивает; он обнаруживает, что по лицу у него слезы катятся, но это его уже не смущает. – И когда я поняла, что он такое, – покачав головой, она издает смешок. – Когда я узнала, что он уже умер? Здесь? Что он – призрак этого места? С этим я справиться могла. Но исчезновения? Вот это меня сломало, – шепчет она. – Сколько уже нет твоей Люси? – Двадцать четыре дня. Она вздыхает с сомнением, качает головой: – Двадцать четыре дня – к этому можно привыкнуть. Двадцать четыре – с этим можно жить. В горе у Колина поднимается тошнота при мысли о хотя бы еще одном дне. – Он исчез, потому что ты была несчастлива? – спрашивает он. – Не знаю, почему он ушел. Я пошла на реабилитацию, и он не навестил меня ни разу. Начала употреблять опять, и вот он тут. Говорит, что все в порядке, что мне это нужно. Чуть ли не уговаривает. В первый раз он исчез на шесть дней. Во второй я не видела его сорок три. И это еще был не предел. |