Книга Принцесса в академии, страница 6 – Варя Медная

Она влепила ему пощечину, схватила ридикюль и, рыдая, бросилась к выходу.

– Постой, ты всё неправильно поняла!

Я сразу почувствовала себя виноватой и решила позже отыскать Гортензию, чтобы всё ей объяснить. Но тут Рудольфо обернулся, окинул меня масленым взглядом и, игриво подмигнув, выскочил вслед за своей дамой. Чувство вины как рукой сняло.

Я глубоко вздохнула и, сделав последний шаг, встала напротив юноши.

Кашлянула. Хмыкнула. Шаркнула ногой. Не помогло – он даже не заметил.

И только когда моя тень упала на свиток, рассеянно поднял глаза.

– Привет.

– Привет… а, это вы. Что-то хотели спросить?

– Да, эээ… у вас есть аллергия на фисташки?

С минуту он недоуменно смотрел на меня, а потом вежливо спросил:

– А что такое фисташки?

– Ну, как же… такой сорт орехов, знаете?

– Не знаю, – честно признался он.

– То есть не знаете, что такое орехи?

– Что такое орехи знаю, – пояснил он. – Но никогда не слышал про фисташки.

– Не может быть!

Юноша пожал плечами.

– А про грецкие орехи слышали?

– Конечно.

– И про арахис?

– Разумеется.

– Пекан, макадамия, кедровые?

Он кивал как фарфоровый болванчик.

– Фисташки? – сделала новый заход я.

– Нет. – Он решительно помотал головой. – У нас в королевстве таких нет.

Это был удар. О чем я не подумала, убегая из замка, так это прихватить с собой кулек с тестовыми образцами.

Потом мне пришло в голову, что здесь они могут называться по-другому. Я подробнейшим образом описала ему их.

– А некоторые трещинки не раскрываются? – уточнил он. – Какие своенравные орехи! Хорошо, что у нас их нет. А сейчас прошу меня извинить: дела. – Он вернул на лицо отчаяние, запустил пальцы в волосы и тут же забыл о моём существовании.

Всё шло не по плану, но отступать я не намеревалась, ведь на моей стороне были знаки: свеча перенесла сюда, да и та же эмблема на груди… Я рассеянно поправила Магнуса («Эй, я тебе не браслет!») и заглянула в листки, над которыми корпел юноша. Все они оказались исписаны одним и тем же весьма простым четверостишием, в котором для полной завершенности не хватало одного слова.

– Может, «гроза»? – предложила я.

– А? – Он задумчиво поднял голову, а в следующий миг вскочил в полном восторге, потрясая свитками. – «Гроза», ну конечно, «гроза»! – восклицал он.

– Ну, со словом «лоза» ещё рифмуются «егоза», «слеза», «органза»…

– Нет-нет, «гроза» идеально подходит, – перебил он. – «Гроза» – это то, что нужно! Как мне вас отблагодарить? Ох, что же это я, присаживайтесь, пожалуйста.

Он неловко, но всё равно очень мило придвинул мне стул и уселся напротив.

Замечательно. Ещё и галантный. Удовлетворит мою просьбу хотя бы из вежливости.

– Вообще-то у нас не положено пересаживаться.

Я подняла глаза и снова уперлась в кислую физиономию. Может, я ошиблась, и это не гоблинша, а джинн?

– Девушка со мной, – поспешил ответить суженый, не подозревая, насколько близок к истине, а потом сходил к моему столику. Вернулся он уже с сундучком и узелком и поставил передо мной десерт.

– Кстати, я Озриэль.

Я пожала протянутую руку:

– Оли… Ливи. Очень приятно. И можно на «ты».

– Ливи? Прям как ту принцессу, которая сбежала от дракона. Сегодня в «Затерянных ведомостях» писали.

А папа времени не терял! Небось уже и боевых гарпий на уши, вернее крылья, поставил, и те прочесывают все близлежащие королевства. Кстати, я даже не знала, как далеко от дома нахожусь.

– Нет. Совсем не так, – сухо ответила я. – Ту зовут Оливия.

– А разве «Ливи» не сокращенно от «Оливия»?

– На этот счет есть разные мнения. – Нужно было срочно увести его от опасной темы, поэтому я кивнула на листки. – Так что это у тебя? Ты придворный поэт?

– Ну что ты! – юноша аж покраснел. – Совсем нет, и, признаться, мне это не светит. У меня недопоэзит. В тяжелой форме, – вздохнул он.

Понятия не имею, что это, но я бы на его месте не стала расстраиваться от отсутствия чего бы то ни было с таким неприличным названием.

– Полная неспособность к стихосложению, – пояснил он, заметив мой взгляд. – Не смогу поймать рифму, даже если она будет танцевать на кончике моего носа. Только если кто-то подскажет, ну вот как ты.

– Тогда зачем ты это делаешь?

– Не удовольствия ради, токмо по воле профессора-изувера.

Он говорил что-то ещё, но я уже не слышала, потому что в этот момент входная дверь снова распахнулась, и в зал, шумно переговариваясь, вошла группа молодых людей. Все они были одеты в сюртуки, похожие на тот, что был на Озриэле, и на груди у каждого красовалась золотистая эмблема, только в виде лавровой ветви.

Мир покачнулся.

– Что с тобой? Тебе плохо? – Озриэль тут же потянулся налить мне воды из графина, опрокинул его, залил листки, попытался вытереть их испачканным чернилами платком и тем самым довершил катастрофу. – А, ладно, всё равно это черновики!

Он слепил их в один склизкий ком и кинул в урну.

– Кто они? – хрипло спросила я.

– Тоже студенты, – пожал плечами он.

– Тоже?

Озриэль бросил на меня недоуменный взгляд:

– Ну, мы учимся в одной академии.

Он щелкнул по своему значку, под которым я на этот раз различила буквы: «ФРР».

– Фрр? – удивилась я.

– Не «фрр», а «Эф-Эр-Эр», – поправил он и тут же, покраснев, выпалил: – Факультет ранимых романтиков.

– Значит, вы учитесь вместе?

– Эмм, не совсем.

Молодые люди меж тем вальяжно устроились за одним из центральных столов, продолжая громкую беседу. Другие посетители недовольно косились на них. Озриэль небрежно разгладил складочку на сюртуке:

– Эти с факультета доблестных защитников.

– А что за академия?

Он вздохнул – видимо, ответ на этот вопрос я пропустила, засмотревшись на вошедших. Но меня вполне можно понять: круг потенциальных суженых внезапно расширился от Озриэля до мужской половины целой академии.

– Академия Принсфорд. Выпускает лицензированных принцев.

– То есть она… целиком мужская?

– Да. И единственная в своём роде, между прочим. К нам приезжают поступать даже из других королевств.