Онлайн книга «Земля Обетованная»
Когда последний раз он находился в подобной атмосфере? Видимо, лет в восемнадцать – когда служил в армии и пил с другими, такими же парнями, ни на секунду не задумываясь о будущем. Ситуация действительно выглядела похожей, но между его тогдашними друзьями – солдатами – и этими ребятами наблюдалась все-таки определенная разница. Во-первых, юноши и девушки здесь были поджарыми и стройными, словно люди, проводящие много времени под солнцем в условиях недостатка воды. Во-вторых, их одежда – легкая, функциональная и весьма однотипная. Пересекая границу, Купер полагал, что Обетованная окажется больше похожей на прошлое, чем на будущее, – этаким отрезанным от мира местом, где носят огромные шляпы и ковбойские сапоги. Оказалось, что он был прав лишь наполовину: на многих здесь были шляпы, но на ногах – либо сандалии, либо весьма схожая легкая обувь. Следовать моде никто даже не пытался, или, по крайней мере, Купер этой тенденции не уловил. – В баре нет рекламы пива, – выдал Купер. Шеннон потрясла головой: – Ну и что с того? – В любом баре есть. Знаешь, это как бильярдный стол. Никто сейчас играть на бильярде не умеет. Наши дедушки умели, а мы уже нет, но бильярдные столы стоят в барах как напоминание о прошлом. Символы мира, которого уже нет. – Как классический рок, – кивнула Шеннон. – Я до конца жизни не услышу «Sweet Home Alabama». – Вот-вот. «Роллинг стоунз», «Криденс»… тоска по прошлому. – А еще автомобили, – развила его мысль Шеннон. – Большинство сейчас живет в городах и не проезжает более нескольких миль в день, но автомобилестроительные компании по-прежнему продают нам огромные автомобили, которые развивают дикую скорость и бочками жрут горючее. Почему бы им не производить маленькие легкие электромобильчики, которые легко парковать? – Не согласен. Я люблю большие скоростные автомобили. – Ты мыслишь как человек из мира прошлого. – Шеннон засмеялась. Мир снаружи стал золотым, затем оранжевым и, наконец, фиолетовым. Они вышли из бара, и чувствовал себя Купер великолепно. Сели в электромобиль-такси, и Шеннон дала шоферу указание. Дорогой их колени упирались в спинки передних сидений крошечного автомобиля. В ресторане для начала выпили по мартини, затем был стейк – в добрый дюйм толщиной, средней прожарки. Вкус оказался столь восхитителен, что хотелось вместе со стейком съесть и тарелку. В ресторане на них обращали внимание, считая туристами, но ни малейшей угрозы это не представляло, поскольку Ньютон слыл вполне подходящим для туристов городом. Шеннон заказала бутылку вина и вновь и вновь подливала Куперу. Мир вокруг наполнялся туманом. Несомненно, он был пьян, но ему было плевать. Чуть позже они очутились в ночном клубе, расположенном в подвале. Мебель здесь была из глянцевого скользкого пластика, а столы – очень низкими, повсюду витал сладковатый запах марихуаны. На крошечной сцене трио – банджо, скрипка, гитара – исполняло странную ритмичную музыку, что-то между регги и джазом. Все музыканты, несомненно, были сверходаренными и с легкостью могли бы виртуозно сыграть все, что они хотя бы раз в жизни слышали, но старая музыка им, по всей видимости, была скучна, и потому они импровизировали. Шеннон отошла в туалетную комнату, и Купер, слушая музыку, откинулся на спинку кушетки. Когда Шеннон, покачиваясь, вернулась, в каждой руке у нее было по бокалу с напитком. – Вот и свежая выпивка прибыла, мистер Каппелло. Купер засмеялся: – Спасибо, Элисон. Она уселась на угловую кушетку рядом. От нее исходил чертовски приятный запах. Шеннон вытащила из-за уха самокрутку и, нагнувшись над столом, прикурила от зажженной свечи. – Эта дурь называется «Вечерняя заря Вайоминга». – А здесь это не запрещено? – Округ, даже автономный, разумеется, не может легализовать марихуану. Поэтому дурь здесь продается только в барах и стоит немало – двадцать долларов за самокрутку. – Затянувшись, Шеннон откинулась на спинку кушетки. – А ты, похоже, женат? – Вроде того. – В голове вспыхнул образ Натали, какой Купер видел ее последний раз – стоящей под деревом у дома, где они жили когда-то вместе. – Был женат в течение семи лет, но последние четыре года в разводе. – Так получается, ты женился совсем молодым. – Нам тогда было по двадцать. – Она сверходаренная? – Нет. – В этом, похоже, и заключена ваша проблема, не так ли? – Шеннон протянула зажженную самокрутку. Купер хотел было отказаться, но затем подумал: какого черта! Затянулся разок, затем еще раз, глубже. – Не баловался дурью с семнадцати лет, – признался он. – Тогда особо не налегай. Травка эта – местная и, я тебе скажу, весьма и весьма забористая. Купер затянулся еще и передал самокрутку Шеннон. Некоторое время они сидели молча, касаясь друг друга плечами. Он чувствовал тепло ее тела и распространяющееся тепло от наркотика. – Да. В этом-то и была проблема. – Она ревновала? – Ни капельки. Ее родители возражали против наших встреч, а она считала их отношение ко мне безобразным, и мы продолжали встречаться. Вскоре она забеременела, и тогда мы поженились. – Вы были счастливы? – Очень. Во всяком случае, поначалу. Затем чем дальше, тем меньше. – Что же случилось? – Да просто… Просто жизнь есть жизнь. Временами ее раздражал мой дар. А что я мог поделать? Отключить его не в моих силах. В нашем разрыве, очевидно, виноват я. Я был нетерпелив и часто заканчивал за нее ее же предложения. Она частенько пыталась устроить мне сюрприз, но у нее, конечно же, никогда не получалось. Я слишком хорошо ее знал. Ситуация становилась все напряженней. Я отвечал на ее гнев даже прежде, чем она произносила хоть слово, и это вообще сводило ее с ума. Вот так я и обанкротился… Сначала постепенно, а потом сразу. – Хемингуэй? [3] Купер повернулся. Лицо Шеннон под действием принятого им наркотика слегка плыло. – Да, Хемингуэй, – подтвердил он. Музыка между тем изменилась: на сцене соло исполнял скрипач – она казалась живой, яркой, но в то же время абсолютно чужой. – А я однажды была обручена, – призналась Шеннон. – Да неужели? – Господи, Купер, чему ты так удивляешься? Он засмеялся: – Расскажи мне о нем. – В таком случае уж о ней. – О ней? – Купер выпрямился. – Но ты же не лесбиянка. – А тебе почем знать? |