Онлайн книга «Зарисовки на запотевшем стекле»
|
7. При первой возможности правительство будет стремиться к снятию военного положения и к широкой амнистии всех, кто по недоразумению примкнул к изменникам родины – большевистским главарям. 8. Правительство ни в коем случае не стремится к ограничению прав народа. Правительство защищает родину и свободу от произвола и царившего в дни правления советской власти насилия. 9. Правительство напоминает всем, что защита родины и свободы есть прямая обязанность и долг каждого гражданина. Помимо этого сохранились также агитационные призывы Правительства, которые были совершенно справедливыми: «Граждане! События настоящих дней заставляют всех любящих родину, русский народ и истинных защитников свободы подняться с оружием в руках против советской власти и свергнуть насильников, прикрывающих свои гнусные деяния именем народа… Народные комиссары вызвали братоубийственную войну, посылая отряды Красной гвардии и латышей отнимать у крестьян хлеб… Народные комиссары арестовывают и расстреливают рабочих, не согласных с их политикой, подтасовывают выборы и душат все гражданские свободы… Прогнав советскую власть, мы прогоним вместе с ними гражданскую войну и снова обретем былую силу и мощь…» Выступление было успешным, и 8 июля 1918 года город был практически без жертв захвачен восставшими. Большевистская ставка арестована. Организаторами восстания были мобилизованы все бывшие офицеры, а также привлечены добровольцы из среды населения. Удалось обезоружить «карательную» роту Красной армии на Успенской улице и вооружить добровольцев. Среди добровольцев было много молодежи, интеллигенции, среднего класса, рабочих и почти вся еврейская местная община. В Красной книге ВЧК осталась запись показаний председателя еврейской общины Айзика Либстера: «…ко мне зашла сильно взволнованная жена еврея, агента уголовной милиции Горбарского, и просила меня, как главу общины, посодействовать освобождению мужа…Я обратился к Алексею Жадину, которого знал раньше…Он согласился отпустить Горбарского, после того, как я за него поручился… Потом пришли представители от еврейской молодежи Союза сионистов и мы вместе пошли к офицеру Петрову просить дать оружие для защиты еврейских кварталов от возможных погромов. Сначала Петров сказал, что восставшие сами охраняют порядок… Но, когда мы настояли, дал 20 винтовок и патроны…» Отношение населения к восставшим было сочувственным: торговцы снабжали их продуктами, пряниками и бутербродами. В городе был отслужен молебен об освобождении от большевиков. Вскоре были сформированы два отряда, которые после захвата власти в городе были направлены в Навашино на судостроительные верфи Коломенских заводов и в город Ковров. По несчастливой случайности восстание не получило должной поддержки в близлежащих районах, выступление которых предполагалось одновременным. Срочно мобилизованные превосходящие силы большевиков из Владимирского ЧК и Красной армии заставили основную часть восставших покинуть город. Командующий полковник Сахаров получил ранение в руку, но благополучно был вывезен из города. В Красной книге ВЧК можно подробно ознакомиться с показаниями привлеченных чекистами свидетелей этих событий, постановлением о привлечении к суду и приговором революционного трибунала. Все показания, несмотря на то, что каждый старался отвести от себя обвинения, достаточно откровенные, честные и несут достоверную картину подъема духа восставших и сожаления, что понадеялись на «авось». Картина настоящей русской действительности, как и во все времена – жестокость власти осталась мерилом справедливости: в основном досталось добровольцам, которые не покинули город. Имели место и откровенные предательства. Приговор трибунала отражает то жестокое время: – Николая Сахарова, Николая Григорьева, Алексея Жадина, Николая Петрова, Василия Рожкова, Петра Добролюбова, Зимоглядова, Николая Гвоздева, Алексея Мяздрикова, Бориса Русакова, Николая Гайковича, Валентина Моисеева, Сергея Орлова, Зотова и Николая Фировского – объявить врагами народа и по обнаружению их места нахождения расстрелять, – Пантелеймона Первова, Дмитрия Глазкова, Федора Добровольского, Николая Рудакова, Бориса Бородулина, Михаила Крякова, Василия и Николая Михайловича Григорьевых, Петра Перлова, Алексея Деева, Константина Лебедева, Аркадия Рудакова, Александра Новоселова, Константина Булгакова – заключить в военно-коцентрационный лагерь, – Шишко Степана, Завулонова и Кравченко (Последние двое из числа руководства новой власти, перешедшие на сторону восставших, были расстреляны сразу после подавления восстания) – объявить врагами народа и расстрелять, – епископа Митрофана признать виновным, но из-за преклонных лет от наказания освободить, лишив права проживания в городе и в городском уезде. Монастырь, как очаг контрреволюционных сил, закрыть. Далее наказания незначительные, в основном назидательные и имущественные в виде штрафов. По инициативе Троцкого в городах, где были подавлены подобные восстания против большевиков, были созданы концентрационные лагеря с лишением свободы и обязательными общественными работами. Так что в этом вопросе Лев Давидович задолго до нацизма применил «смелые» новаторские находки. В Спасском монастыре находился такой концентрационный лагерь до июня 1922 года, когда он был передан Уездному здравотделу. * * * Как трудно сказать о том, что Маяковский хотел выразить достаточно просто «Что такое хорошо, что такое плохо?…» Наверно, Лев Давидович имел собственную позицию по этому поводу,…скорее он думал больше о первом… Когда человеку невмоготу терпеть надругательства, наблюдать окружающий разврат и беззаконие, как «Реквием» перед ним всплывают самые важные сомнения Шекспира: – Быть или не быть?… Только испытания рождают сильных людей… Концентрационные лагеря были призваны сломить волю человека. Прошедший все это Шаламов подчеркивал, что животное не может долго вынести насилия и только человеку с несгибаемой волей подвластно все… Можно себе представить, что с насильственными методами новой власти… сильные в этих лагерях выбрали среди шекспировских сомнений… второе. Многие считают Троцкого талантливым человеком и то, что он был одним из инициаторов «новой экономической политики». А что было в ней нового? Новизна была в том, чтобы отобрать последнее оставшееся у российского среднего класса… и все… Прежде создавать что-то, надо научиться это делать. А он умел только разрушать и этим создавать голод, разруху… смерть. То, что он хотел сделать с православием…просто неописуемо. И многое ему удалось… А ведь с первой своей женой он венчался,… значит, был христианской веры… |