Книга Падшие в небеса. 1997, страница 39 – Ярослав Питерский

Не спеша, вытащила тонкую темно-коричневую палочку и, закурив, медленно села на табуретку. Она села так, чтобы он, видел ее лицо. Что бы не смог увернуться от ее взгляда.

– Да, я давно уже хочу тебе сказать. Ты не заслуживаешь жизни!

– Что? – Лидия сначала опешила от такого заявления.

Но потом пришла в себя и рассмеялась. Теперь она хохотала от души. Она резвилась, дергаясь на табуретке. Била себя по коленям ладонями и хохотала, хохотала, хохотала.

Скрябин молчал и ждал.

– Знаешь дорогой, почему-то все в последнее время хотят, чтобы я умерла! Это очень странно.

– Нет, наверное, просто тебе надо задуматься. Возможно дело в тебе. Возможно, ты стала причинять людям боль – вот поэтому они и хотят, чтобы исчезла, – спокойным тоном сказал Валериан.

Он, взяв тряпку, принялся вытирать со стола разлитый по столу чай. Бурые лужицы ему немного напомнили человеческую кровь.

– Погоди, погоди и это говоришь ты? Это я-то всем мешаю, в том числе и тебе? – взвизгнула Лидия.

– Хм, как не странно, но это выходит так, – вздохнул Скрябин.

– Ах, вот оно что! Я мешаю! Я проблема для всех! Скажите, пожалуйста! – Лидия поняла, ей удается играть первым номером.

Она почувствовала, что перехватила инициативу, уйдя от туполобого обвинения ее же в измене.

«Сейчас я устрою тебе зачистку совести!» – злорадно подумала женщина.

– А ты на себя-то посмотри! А? Что, что ты без меня? А? Я ради тебя все делаю! Тебя жалею! Тебе все стараюсь угодить! А ты вот так меня списал!

– Мне угодить говоришь, хотела? А как же Вилор Щукин? Ему ты угодить не хотела? Выходит, ты врала и ему? Или ты врешь сейчас мне? А может, ты врешь сейчас себе? Ты уж определись!

Лидия глубоко затянулась. Спокойный тон мужа ее озадачил. Она растерялась. Она не знала, что ему ответить. В его словах прозвучала правда.

– Лидия. Нам надо с тобой развестись, – спокойно сказал Скрябин. – Просто взять и завестись, и забыть друг друга.

– Что? – не поверила своим ушам женщина.

– Да, я все обдумал. Я все решил. Я не буду закатывать тебе сцен! Не хочу! Ты мне просто противна!

Лидия давилась табачным дымом. Такого она не ожидала. Это должна была сказать она, а не он! Она это думает! А говорит он!

«Нет, он, что-то задумал! Он не может так отступить! Он что-то задумал».

– Лидия, я много думал. Я все анализировал. Мы бездарно прожили с тобой жизнь. У нас нет детей. У нас ничего нет. У нас с тобой даже нет ничего общего кроме постели. Да и в ней ты мне чужая.

– Валериан! Ты сам виноват! Сам! – Лидия заплакала.

Она рыдала, обхватив голову руками. Он злорадно ухмыльнулся. Ему вдруг стало легче. Он видел, как жена мучается и, это доставило ему удовольствие.

– Валериан! Ты мерзкий гнусный тип! Ты, это ты растоптал половину моей жизни! – Лидия размазывала туш по лицу.

Черная краска растеклась по щекам. Женщина посмотрела на мужа и вдруг поняла, ему не жалко ее.

– Ты говоришь, развестись хочешь? А ты о себе-то подумал? Как ты жить-то будешь? А?

– Спокойно. Я буду не жить, а доживать. Основную часть жизни ты уже убила.

– Надо же! А сам-то ты, что делал в этой жизни! Ты, всегда считал себя талантливым! Ты всегда говорил, что ты будешь известным, а в итоге? Ты скатился до низости! Стал попросту критиковать чужой труд и чужой талант! Сам, не отвечая ни за что! Даже за свои слова! Ты сам ничего не сделал, а судишь других! Валериан посмотри на себя! Посмотри! Ты ничтожество! Ничтожество причем неблагодарное!

Валериан сидел молча и слушал это истеричный монолог. Он удивлялся, как быстро они поменялись местами.

– Валериан, пойми, ты останешься ни с чем. У тебя нет ничего. Нет квартиры, нет машины, нет работы. Ты сам существуешь только для себя. И главное у тебя нет друзей. Кому ты нужен, ты же пропадешь!

Скрябин грустно усмехнулся:

– Поэтому ты мне так долго врала? Ты изменяла мне и давала повод надеяться тому, тоже ничтожному человеку, а сама просто жалела меня? Нет, ты жалела себя!

Лидия осеклась. Нет, не это она ожидала. Она не хотела такого разрыва. Слишком трагичный конец их брака. Люди не должны расставаться в такой злобе. Нет. Это неправильно! Они могут навредить себе и друг другу, если все произойдет вот так резко и неотвратимо.

Но с другой стороны, не этого ли она добивалась? Не к этому ли стремилась. К свободе! Внутренней свободе, физической свободе! Не прятаться и не врать! Просыпаться рано утром с любимым человеком и не бояться!

«Вилор! Он теперь так близок! Он открыт для меня! Вилор любимый!» – мысли крутились в голове. Скрябина не могла разобраться с собой.

Это страшно. Когда человек в сомнениях к самому себе! Нет, надо искать выход! Выход есть всегда!

Лидия встала, свысока посмотрев на мужа, неожиданно спросила:

– Валериан, что с нами? Мы стали не те!

Он с удивлением посмотрел ей в глаза.

– Мы не должна так расставаться. Все должно быть красиво. Даже наш развод. Опомнись! Не делай глупостей! Ты заставляешь меня быть жестокой!

– Хм, я ничего не делал! Я просто сказал правду!

– Прости! Прости меня! Я сорвалась! Я не хотела! Прости!

– Ты, о чем, об измене?

Лидия задумалась. Она говорит не о том.

– Лидия мы не можем быть вместе. По крайней мере, в ближайшее время. Я не хочу тебя видеть. Прости.

Лидия улыбнулась. Она вновь заплакала. Сквозь слезы тихо спросила:

– Ты намекаешь, что мне надо уйти?

Скрябин покосился на нее.

– Я говорю, что кто-то из нас должен уйти. Хочешь, уйду я. Просто я бы не хотел, чтобы ты сюда привела его! Я не хочу, чтобы он спал на моей кровати. Просто не хочу! Может, ты выполнишь мое последнее желание?

Лидия кивнула головой. Она не верила в то, что происходит. Она так боялась этого момента и так его хотела и вот теперь! Нет, они не должны расстаться врагами иначе эта ненависть может помешать им с Вилором!

– Хорошо, Валериан! Я уйду сама! Но сначала мне надо знать, куда мне уходить!

– Хм, что он может еще тебя и не принять? Странная у вас любовь!

– Прошу тебя не надо! – оборвала Скрябина Лидия. – Он просто живет не один. Мне нужно хотя бы спросить из вежливости. Вот и все. И прошу тебя, не лезь в эти отношения. Будь благороден!

Скрябин не ответил. Он молча вышел из кухни. Впервые за много дней после той страшной сцены в редакции, его потянуло писать. Валериан зашел в комнату, закрыв за собой дверь, уселся за клавиатуру.

* * *