Онлайн книга «Падшие в небеса. 1997»
|
Ведь он всегда смотрел в этот проклятый глазок! Но сейчас он не стал, не стал и все! Он просто, просто потянулся к замку и открыл дверь… Это был он… Это был тот человек, которого Вилор никогда не ожидал увидеть… человек, которого Щукин в принципе вообще больше никогда не хотел видеть! Но он стоял совсем рядом, сейчас и здесь! Щукин поначалу даже зажмурился, он не хотел, чтобы это было реальностью, но потом, понимая, что выглядит совсем нелепо, открыл глаза и понял, что это не видение… Это был он! Вытянутое и морщинистое лицо. Маленькие глазки и большой нос. Густые брови и морщины на лбу. Это был Валериан Скрябин. Он стоял и противно и как-то заискивающе улыбался: – Что не ожидал? Испугался? Вилор вздрогнул, словно очнувшись и, попытавшись придать голосу уверенность, спросил: – Что надо?! Пришел скандалить?! Мужчина как-то виновато и по-детски замахал руками: – Нет, что ты что ты! Вот просто пришел поговорить! Неужели не пустишь? Ведь нам есть многое, о чем поговорить! Так ведь? А Вилор? Неужели ты не захочешь со мной поговорить! Нам обязательно нужно поговорить! Пустишь? Вилор тяжело вздохнул, он смотрел на Скрябина и понимал, что сейчас не готов разговаривать с этим типом. Но какая-то неведомая сила заставила Щукина распахнуть дверь. – Проходи, коль пришел! – мрачно буркнул Щукин. Варелиан зашел крадучись, словно кошка на чужой территории. Он нервно улыбался и внимательно смотрел на Вилора. Тот закрыл за нежданным визитером дверь и махнул рукой: – Ну, проходи в комнату, там говорить будем, что на пороге разговаривать что ли? Такие разговоры возле двери не ведут. Давай, проходи. Скрябин закивал головой и зачем-то согнулся. Вилор с любопытством наблюдал, как Валериан поправляет на туфлях полиэтиленовые чехлы – бахилы, какие обычно заставляют надевать посетителей в больницах. – Ты что делаешь? – удивился Вилор. – Вытри ноги и все, я потом подотру пол, коль не хочешь снимать туфли. – Нет, нет, я привык уважать чистоту, и следить не хочу, – Валериан вновь недобро ухмыльнулся. – Да и потом это не трудно… натянул вот бахилы,… потом выбросил, удобно и хозяевам нет забот. – Странный ты… ну как знаешь, – Вилор махнул рукой и прошел в комнату. Там он плюхнулся в кресло. В проеме показался Скрябин, он стоял словно студент первокурсник на первом зачете, не решаясь сесть, напротив. – Да ты садись уж, коль в гостях. Разговор, я понимаю, тяжелый будет? – Как знать, – тяжело вздохнул Валериан и осторожно присел в кресле, напротив. – В общем-то я не ругаться пришел. А расставить все точки над И. Мне надоело такое положение. Оно всех гнетет. Всех и меня и тебя и Лиду… – Скрябин опустил глаза. Только тут Вилор заметил, что Валериан в руках держит пакет. Вернее, это был сверток, продолговатый и круглый. Щукин ухмыльнулся: – Да уж, я и сам право давно хотел все точки-то расставить. – И как ты их хотел расставить? – неожиданно вызывающе и смело спросил Скрябин. Вилору на секунду показалось, что он знает, про разговор с отцом Виктории. Про этот чертов и проклятый «заказ»! Про дурацкие и страшные планы Щукина! – Так я не понял, как ты хотел точки-то расставить? – повторил вопрос Валериан. – Хотел расставить по справедливости, а ты? Скрябин грустно улыбнулся: – По справедливости говоришь, как странно и я тоже хочу по справедливости, значит у нас одна цель, значит, есть то, что нас может сблизить, или примирить, в конце-то концов. – Ну, насчет сближения ты торопишься, сближаться я с тобой не собираюсь… – мрачно бросил Щукин. – Ты не тот человек с кем бы я хотел общаться. Валериан тяжело вздохнул, но не обиделся, он опять грустно улыбнулся и пожал плечами, было видно, что он волнуется. Скрябин, дрожащим и прерывистым голосом сказал: – Не сближайся, просто… из-за женщины нам быть врагами нет смысла. Она сама должна решить, что и как. А вот быть врагами по творчеству не разумно. Это глупо обижаться на соперника по творчеству! – нервно посмеиваясь, сказал Валериан. – Ах, вот как ты заговорил. То есть ты, согласился с тем, что Лидия уйдет ко мне? А вот потом, потом будешь меня топить своими гнусными статейками и говорить мол, не обижайся это профессионально… без личности? Так что ли? – возмутился Вилор. – Ну не так… та не злись и не заводись, выслушай меня, а уж потом делай выводы. Кстати, что бы разговор был боле мягкий и простой предлагаю выпить, вот я коньяк принес. – Скрябин протянул сверток, руки его немного дрожали от напряжения. Щукин удивился, он с недоумением смотрел, то на Валериана, то на его подношение. – Ну что ты, что? Вилор, давай, как мужик с мужиком выпьем и поговорим, ты выскажешь все, что думаешь обо мне. Что хочешь сделать с Лидией и, какие планы у тебя в отношении нашей семьи. А я выскажу тебе свое мнение. Может и, компромисс найдем? Давай неси бокалы, – Валериан попытался улыбнуться, но вместо этого противно сморщился. Вилор несколько секунд размышлял, затем встал и вышел в кухню. Там он достал из серванта два бокала, а из холодильника тарелку с дольками нарезанного лимона. Затем зашел в спальню и, скинув халат, надел чистую рубаху и джинсы. Когда он вернулся в комнату, то увидел, что Скрябин, заложив руки за спину, медленно ходит вдоль книжных полок. Он рассматривал щукинскую библиотеку, словно посетитель в музее. Вилор ухмыльнулся и, достав из свертка бутылку с коньяком, разлил его по бокалам. Валериан даже не обращал внимания на хозяина. Он был увлечен литературой, что стояла на полках, хотя Щукину показалось, что он лишь делает вид. – Ну что критик! Удивляет, что бездарный поэт такие книги дома имеет? – язвительно спросил Вилор. – Ладно, иди вот выпей. Валериан обернулся и, вновь противно улыбнувшись, тяжело вздохнув, медленно вернулся в кресло. Вилор уже потягивал коньяк и внимательно смотрел на Скрябина. Тот как-то нервно ухмыльнулся и, покосившись на бокал Щукина, как-то картинно сложил ладони домиком и поднес их к губам, Щукин заметил, что руки у критика дрожат. А Скрябин между тем следил за Вилором, за каждым его движением. Тот почувствовал себя неловко, ему было противно, что этот человек вот так рассматривает его в открытую, нагло и бесцеремонно. Щукин допил коньяк и налил себе еще. Сделав пару глотков, спросил: – А что ж ты не пьешь-то критик? А? Сам принес и не пьешь? – Так ты ж со мной не чокнулся, как же пить с хозяином, если он с гостем чокнуться не хочет! |