Онлайн книга «Миниатюрист»
|
– Я хотела… – Моя жизнь здесь закончена, – перебивает ее Нелла. – Собственно, она и не начиналась. Я возвращаюсь в Ассенделфт, и вы меня не остановите. Марин вздыхает. – Зачем тебе возвращаться? Нелла отставляет тарелку с вафлями. – Вы с Йоханом меня обманули, – с вызовом говорит Нелла. – Корнелия наверняка вам все рассказала. Она тоже это видела, как и я. – Рассказала. Я благодарна ей за то, что она пошла за тобой. Обе молчат, чувствуя, как между ними витают непрошеные призраки Йохана и Джека. Марин разглядывает вышивку на покрывале: броские инициалы «Б» среди листвы и птиц. Следует глубокий вздох. – Мне очень жаль, что так вышло. Эту неожиданную уязвимость и извиняющийся тон не так просто пропустить мимо ушей. – Вы сделали из меня дурочку, – сокрушается Нелла. – Вы все надо мной потешались. Я никому не позволю делать из себя дурочку. Марин поднимает удивленные глаза. – Никто над тобой не потешался, – говорит она. – И ты совсем не дурочка. – Разве я не показалась вам недалекой? Марин в душе восхищается рукоделием, которое еще недавно восхищало юную невесту. – Первое впечатление быстро рассеялось. – Джек Филипс, этот англичанин, и мой муж… я же все видела. Йохан попадет в ад. Марин встает и подходит к окну. – Думаешь? – спрашивает она, и Нелла поеживается от презрения, звучащего в голосе золовки. Та кладет пятерню на оконное стекло, и ноябрьский холод должен пробирать ее до костей. – С его стороны это любовь? – спрашивает Нелла. – Если считать любовь верхом глупости, – следует ответ. – По мне – так и есть. – Марин, вы знали, что Йохан меня никогда не полюбит? Скажите… знали? Марин поворачивается, и их взгляды встречаются. – Я надеялась, что полюбит. А как же иначе? Ты ведь ему нравишься. По-настоящему. – Непростительный обман. Вы знали, какой это будет для меня удар. Я все ждала, ночь за ночью… Марин опирается на оконную раму. – Я не считала это обманом. Скорее выходом. Для всех. – Для меня-то какой выход? Вы мне не позволяете ничего делать и ждете, чтó я напишу маме. Марин вздыхает, прижав к щеке холодную ладонь. Ее плечи трогательно вздрагивают. – Петронелла, это была идея твоей матери. Не смея обернуться, она смотрит в окно. Нелла впечаталась затылком в подушки из гусиных перьев, почувствовав легкий треск. На глаза навернулись слезы, которые невозможно остановить, они текут по щекам, вроде бы несовместимые с ледяным гневом. – Неправда, – говорит Нелла. – Она бы так не поступила. – Она сделала это для твоего же блага. – Блага? Марин наконец оборачивается. – Нелла, у твоей семьи не осталось ничего, кроме фамилии. Твой отец оставил вас у разбитого корыта, и в лучшем случае ты стала бы женой фермера. – В этом нет ничего плохого. – Послушала бы я, что ты скажешь лет через десять, когда смоет дамбу, твои руки огрубеют и тебя будет осаждать дюжина голодных ребятишек. А здесь тебе не придется думать о деньгах. Ты хотела благополучия, хотела быть женой купца. И ты ненавидела Ассенделфт. – Благополучия? Тогда почему Йохан заключил сделку с человеком, которого вы терпеть не можете? Марин отмахивается от ее наивного вопроса. – Петронелла, твоя мать желала тебе добра, – в ее голосе звучит чуть ли не мольба. – Значит, теперь ко мне не притронется ни одна живая душа? По-вашему, это как? Марин раскидывает руки, как птица крылья, перед тем как взлететь. У Неллы внутри все сжимается. – Что мы можем? – восклицает она. – Мы женщины! – Такого огня в ее глазах Нелла еще не видела. – Да, кое-кто из нас работает, гнет спину с утра до вечера, но не получает за это и половину того, что зарабатывают мужчины. Мы не можем быть домовладельцами, не можем подавать в суд. Единственное, что нам позволено, – это рожать детей, которые становятся собственностью наших мужей. – Но у вас нет… – А сколько женщин умирает родами! Над этим ты не задумывалась? – Марин… – Твоя мать хотела тебя защитить. Она написала мне сразу после визита Йохана. Он ей понравился, и в письме содержался ясный намек на то, что она… все понимает. Она писала, что ты девушка с воображением, сильная и самостоятельная и что в большом городе ты найдешь свое место. Так прямо и написала: «Нелла там найдет свое место. А в Ассенделфте негде развернуться». И я ей с радостью поверила. Нелла садится на кровати. – Даже если в Ассенделфте негде развернуться, не ей за меня решать, смогла бы я стать приличной женщиной или нет! Резкий смех Марин царапнул Неллу по коже. – Приличная женщина! – Это было похоже на крик экзотической птицы. – Это кто ж такая? – Она выходит замуж, чтобы… – А я кто ж тогда, по-твоему? Я, стало быть, неприличная?! Вот это новость! Несчастная Нелла молча смотрит на осколки делфтской тарелки с кусочками вафель. Марин нервно потирает лоб. – Извини, что сорвалась. Петронелла, ты пошевели мозгами-то. Ты сделала выгодную партию, по крайней мере твое будущее обеспечено. – Уж не потому ли вы выступали за этот брак, что его будущее находилось под угрозой? Ну вот я здесь – и что изменилось? Только меня поставили в унизительное положение. Вы не меня, вы себя и его хотели обезопасить. А что, если один из этих клерков расскажет все бургомистру? В глазах Марин промелькнула тревога. – Каких клерков? – В его конторе. Два брата. Они знают. Они все видели. Марин побледнела. Она похлопывает себя по завязкам чепчика, словно желая удостовериться, на месте ли голова. – Знаешь ли ты, Петронелла, что это такое – постоянно жить в страхе, что твою сокровенную тайну вот-вот разоблачат? – Это вы о Йохане или о себе? Марин с раздувающимися ноздрями так и сверлит ее взглядом. – Вы же сами говорили, что я юная провинциальная дурочка и ничего не знаю. Марин фыркает. – В твоем возрасте я уже понимала, как устроен мир. – Что до меня, то я рада, что не похожа на вас, – признается Нелла. – Я каждый день благодарю за это Бога. – Ты так уверена, что Бог тебя слышит, и потому утверждаешь, что мой брат попадет в ад… – А вы так не считаете? Вы же ловите каждое слово пастора Пелликорна и постоянно набрасываетесь на брата. Это вы из страха надоумили его жениться на мне! Вам главное – себя обезопасить! – Голос Неллы уже звенит. – Сами-то вы не замужем, а значит, не под защитой. А он живет своей жизнью. Я знаю, что он взял у вас деньги, и теперь вы ревнуете его к тому, чем он занимается. Вот почему у вас в комнате все эти географические карты и диковинные ракушки. Лицемерка! |