Онлайн книга «Юджин - повелитель времени. Книга 8. Королевство Гаргалот»
|
– Кремнийорганическая жизнь, – ответил я, – вполне, вполне… Один брошенный камень может разнести корабль в щепки. Такое где-то было, не помню… А что с того, что сейчас их перенесло на сушу?.. Дураки не меняются… Всем держаться подальше! На меня посматривали в недоумении, но спорить не решились, а Понсоменер уже и вовсе почти забыл о каменных гигантах, как только отъехал от них на безопасное расстояние. Я старался не смотреть в их сторону, хотя практически ощутил, как двое из гигантов шевельнулись, медленно шагнули в нашу сторону. Один остановился, взял в лапы камень, второй поднял с усилием целую скалу… Не выдержав, я в испуге оглянулся. Спертое в груди дыхание вырвалось на свободу с натужным всхлипом. Каменные статуи на местах в нишах, ни одна даже не повернула голову в нашу сторону. На меня посматривают с беспокойством, Фицрой наконец вздохнул глубоко-глубоко, словно не дышал все это время, сказал дрожащим голосом: – В прошлый раз, значит, ты к таким подплывал сдуру на корабле, а они промахнулись, да? Я огрызнулся: – При чем тут я? Это я в старых книгах читал!.. Я вообще-то грамотный и начитанный! Он сказал понимающе: – Ну да, конечно. Это ты сидел и читал, ага. Так я и поверил. Я покосился на глядящих в нашу стороны с подозрением Рундельштотта и даже Понсоменера. На их лицах крупными буквами написано то, что сказал Фицрой: «Рассказывай-рассказывай, что это не ты плавал, не ускользал под градом скал, что бросают такие вот гиганты…» – Да что вы все, – сказал я недовольно. – Не возлагайте на меня слишком уж надежд!.. Я не ослик, все не повезу!.. Даже если смог бы. Я еще и ленивый, это прерогатива человека интеллигентного и мыслящего. Чем человек интеллигентнее, тем он больший бездельник и больше требует от власти и правительства!.. Так что вперед и мимо!.. Думаю, этот мирок скоро исчезнет. Все промолчали, только Рундельштотт поинтересовался: – Почему? – Задавят, – пояснил я коротко. – Здесь все примитивное, а покрытосеменные намного живучее. И млекопитающие, как и птицы… просто сюда еще не слишком вторгаются. Хвощи и плауны, как и гигантские папоротники – это не еда даже для оленей, а то бы уже сожрали, а динозавры передохли бы с голоду. Рундельштотт указал под ноги. – Ты говоришь о таких? Я мазнул взглядом по одиноко растущему одуванчику. – Точно. Семечко занесло сюда ветром, а теперь вырастет и уже отсюда будет засевать… вытесняя примитивные хвощи и плауны. Следующее поколение уже не увидит на этой земле ничего необычного. Впереди густой влажный туман скрыл землю, странное ощущение, будто облака отяжелели и опустились на траву. Мы мчались по лесной дороге, там торчащие из молочного киселя кусты выглядят вообще чудовищно, и только с восходом оранжевого солнца все это начало таять, растворяться, разве что среди веток остались застрявшие, словно вата, клочья. – Похоже, – сказал я с облегчением, – мы ту Зачарованную Зону миновали. Как хорошо! И такую длинную петлю срезали. Фицрой буркнул: – Да еще на землях гуцаров. Даже не знаю… – Чего? – спросил я. – Хорошо или нет, – заметил он меланхолично, – что не подрались с ними? – Мы уже дрались, – напомнил я. – Но не в этом составе! Рундельштотт некоторое время ехал с Понсоменером, теперь отстал, сказал успокаивающим голосом: – Половину земель гуцаров миновали! Осталось немного… – Немного, – откликнулся Фицрой сердито, – половина! – Меньшая половина, – уточнил Рундельштотт, видимо, у чародеев есть большая и меньшая половины, – так что уже скоро. Понсоменер некоторое время помалкивал, просто едет и едет впереди, но когда заговорил в своей обычной спокойной манере, мороз пробежал не только по моей шкуре: – Вон там впереди справа от дороги засада… Сразу за кустами прячутся люди. – Много? – спросил Фицрой небрежно и, явно красуясь, как бы нехотя потащил из ножен меч. – Много, – подтвердил Понсоменер. – Человек десять? – Больше, – ответил Понсоменер. – Точно не скажу, не знаю… Я вчувствовался, ветерок от нас, запахи не уловить, сказал настороженно: – Останавливаемся! Ну? Все настороженно смотрели в сторону кустов, никто не заметил, как в моих ладонях появились рукояти пистолетов. Сцепив челюсти, я открыл стрельбу по кустам, Фицрой дернулся от неожиданности и отпрыгнул в сторону. Пошел треск, щелчки, на землю начали падать сучья, посыпались листья, одна за другой повалились толстые ветви, перерубленные пулями. Фицрой и Понсоменер с мечами в руках встали рядом со мной, закрывая спинами Рундельштотта. За кустами раздались крики, стоны, наконец ветви распахнулись сразу в трех местах, в нашу сторону ринулись здоровенные лохматые люди в шкурах и с копьями в руках. Но до нас еще два десятка шагов, неожиданного нападения не получилось, я хладнокровно всаживал пули, пока все отважные, что в передних рядах, не рухнули на дорогу. Кто-то попытался попятиться, но и тех пули достали в спины. Я прекратил стрельбу, но пистолеты не опустил, вслушивался, пока Понсоменер не проговорил: – Больше никого… Если кто и уцелел, то сбежал… – Никто не сбежал, – уточнил Рундельштотт. – Это гуцары. – И что? – спросил Фицрой. – У них нет понятия бегства, – пояснил Рундельштотт. – Но есть понятие стыда. И потери чести. Я проворчал: – В шкурах, а тоже мне о чести… – Шкуры, – сказал Рундельштотт знающе, – это их спесь. У них хватает одежды. А это так… чтобы выглядеть страшнее. – Понятно, – обронил я. – Борьба за самобытность. Национальная одежда. Петухи на рубахах… Мой конь медленно двигался по краю дороги, стараясь не наступать на еще теплые тела. Фицрой по-прежнему с мечом в руке двинулся следом, а Понсоменер убрал клинок и, словно ничего не произошло, дела житейские, снова выехал вперед. Вскоре кусты у дороги исчезли, а затем нехотя отступили и деревья. Открылась во всей грозной красе далекая темная стена из черного с серыми прожилками камня. Я рассмотрел на поверхности полустертые временем странные знаки. Рундельштотт перехватил мой взгляд, покачал головой. – Даже не смотри. – Почему? – В ответ будут смотреть на тебя, – предупредил он, – а это не для всех проходит бесследно. Фицрой сказал с видом знатока: – Старая магия! Я слыхал о такой. Никто не знает, как она работает. |