Онлайн книга «Хозяйка Серых земель. Люди и нелюди»
|
Взгляд в пол. Платье черное, строгое, такое пристало носить вдове средних лет, но уж никак не молодой девушке. И странным образом платье это лишь подчеркивает юный возраст Генриетты. Бледность кожи. Печаль в синих очах. И Себастьян вдруг понимает, что не способен отвести взгляд от этих очей… — Прекрати, дорогая, — произнес Гарольд. — Это наши гости… — Конечно. Темные губы. Черные почти, будто измазанные не то в варенье вишневом, не то в крови, которая успела застыть. — Нет, дорогая, ты не поняла. Это именно гости, а не… извините, князь, сюда действительно гости заглядывают нечасто. Но присаживайтесь… Где ваш братец? — В городе. — Эмилия дернула плечиком. — Третий день уже… почему все время он? Или вот она… Она указала на Генриетту, которая уже заняла место по правую руку Гарольда. — Я тоже хочу поехать! И мама… — Мама не может никуда поехать, дорогая. — Гарольд указал на свободные стулья. — И давай поговорим обо всем позже… — Отчего? — Себастьян помог Евдокии, которая явно не была настроена на тихий семейный вечер. Яслава и вовсе закаменела. — Прошу вас, не стоит стесняться… — Действительно. — Эмилия потянула себя за накрахмаленный локон. — Их ведь все равно убьют… — Эмилия! — Что, папа? — Невинный взгляд, и томный взмах ресниц. — Ты же сам говорил, что она своего не упустит, а значит, их убьют. Тогда к чему все эти игры… — К тому, что пока они живы. — Гарольд подчеркнул это слово — «пока». Что ж… не то чтобы у Себастьяна имелись иные варианты развития событий, но все же ныне был редкий случай, когда собственная прозорливость не доставляла радости. — Кстати, рекомендую вино… триста двадцать лет выдержки… и девочек не слушайте. Они здесь несколько… — Одичали, — с милой улыбкой завершила фразу Эмилия. — А вы и вправду князь? — Да. — Как мило… послушайте… — Она наклонилась, почти легла на стол, и глубокий вырез ее платья стал еще глубже, а грудь почти обнажилась. Но вид ее, аккуратной, совершенной даже, почему-то не вызывал у Себастьяна никаких эмоций. — Зачем вам умирать? — Совершенно незачем… Гарольд более дочь не одергивал. Он самолично разлил вино по бокалам. Евдокии поднес: — Прошу вас, не стоит опасаться. У меня нет намерения вас отравить… или каким-то иным образом воздействовать на ваши разум и волю… она бы не одобрила. — А вам нужно ее одобрение? Прозвучало почти оскорбительно, но Гарольд склонил голову: — Жизненно необходимо… — Видите ли, деточка, — Мина вино пила из бутылки, пыль с которой отерла подолом черного своего платья, — жизненно — это в данном случае не эвфемизм… — Мама, давай хотя бы сегодня… — Брось, Генри, чем сегодняшний день отличается от вчерашнего? Или позавчерашнего… ото всех этих клятых дней. Ваше здоровье, милочка. — Мина подняла бутылку. — Пейте. Не стесняйтесь. Он и вправду не станет вас травить… а в остальном… в остальном здесь можно жить, если притерпеться. — У мамы расстроены нервы, — сказала Генриетта, она вино лишь понюхала, и Евдокии показалось, что запах пришелся Генриетте не по вкусу. — Не только у мамы. — Эмилия дотянулась до Себастьяновой руки, которую поглаживала ныне нежно, с явным намеком. — В этом захолустье, князь, такая тоска нечеловеческая… но все лучше так, чем смерть… а я могу замолвить за вас словечко… женитесь на мне. — Прямо сейчас? — Можно после ужина, — милостиво дозволила Эмилия. — В конце концов, это будет справедливо… нас осталось так мало… — Простите, но… — Оставьте. — Черные коготки царапнули столешницу. — Хотите сказать, что не готовы сочетаться браком? — Именно. — Она вас убьет. Или изменит… она сильна… папочка вон на что храбр, а все равно ее боится… — Эмилия! — И сестрица… правда, она наивно полагает, что сможет стать такою же… не знаю… она у нас умница. Талантливая. И колдовка первостатейная… только вот, — коготки в столешницу впились, а глаза Эмилии полыхнули чернотой, — только разве ей конкурентки нужны? — Лина! — Генриетта вскочила, но быстро совладала с собой. — Не слушайте мою сестру. Она такая фантазерка… и вовсе я не колдовка. Во мне силы — капля… — Капля за каплей… — Мина перевернула бутылку. Красные капли вина на черном столе почти и не видны. И странный ужин. Безумный. — Колдовка, — осклабилась Эмилия. — Как есть колдовка… и она тоже… позволяет помогать, но как у Генри сил станет слишком много, так ей и конец придет… — Всем нам рано или поздно придет конец, — философски заметила Мина. Она сидела, закинув ногу на ногу, в позе вальяжной, бесстыдной даже. И опустевшую бутылку вина, взявши за горлышко, покачивала. — Но ведь лучше поздно, чем рано… — Эмилия, — Гарольд вино пил медленно, растягивая сомнительное удовольствие семейного ужина, — князю твое предложение неинтересно. — Отчего же, папа? — Оттого, что он, как мне представляется, из тех, которые предпочтут героическую смерть тихому угасанию в нашей глуши. — Правда? — В глазах Эмилии, вновь сменивших цвет — белолицым блондинкам к лицу голубой, — читалось удивление. И недоверие. — Правда, — заверил ее Себастьян и руку убрал. — Это глупо… Эмилия прикусила губу и задумалась, впрочем, думала она недолго. — А смерть бывает разной. — Как и жизнь. — Мина щелкнула пальцами, и в руке ее появилась очередная бутылка. Если она так пьет, то либо подвалы местные бездонны, либо особняк этот не столь уж отрезан от мира. — У меня был жених… раньше… давно… — Очень давно, — не удержалась от замечания Генри, которая с нескрываемым любопытством разглядывала Яславу. — Настолько давно, что… — Прекрати! Папа, скажи, чтобы она прекратила… — Эмилия, князь не настолько глуп, чтобы решить, что тебе и вправду восемнадцать… Эмилия надулась. — Не слушайте их… они здесь совсем отвыкли от приличного общества… — Ей давно уже перевалило за три сотни. — Генри обошла стол, остановившись за спиной Евдокии. И та чувствовала присутствие этой женщины, несомненно опасной, куда более опасной, чем все разбойники разом, как чувствовала искреннее ее любопытство. — И мне… но если брать во внимание физическую компонетну, то Эми и вправду не больше восемнадцати… а по уму и меньше. Любопытно… |