Онлайн книга «Школа Сказок»
|
— Что будем заказывать, красавица? — прокручивая страницы, спросил мой рыжий ухажер. — Легкий салатик… — горько вздохнула я, некстати вспомнив наставления Любавы о том, что настоящая леди на первом свидании не жрёт. Или жрёт, но исключительно траву, то есть салат. — Это на закуску. А есть мы будем… — Это основное блюдо, — еще горше вздохнула я, отворачиваясь от меню. — Да ладно, я никому не скажу, что ты ела на первом свидании! — неожиданно прошептал кавалер. Я покраснела, но тут же парировала: — А остальным глаза завяжешь? Или сделаем вид, что это твой заказ? — Глаза отведем, — после небольшой запинки махнул рукой рыжик. — Не впервой. Так что не стесняйся и заказывай. Ну я и заказала… — Если ты все это съешь, я… исполню любое твое желание! Выглядел парень откровенно шокированным, а я облизнулась. Не знаю отчего, но неожиданно проснулся такой голод. Придвинув к себе первое блюдо — острые куриные крылышки, запечённые с овощами, с кукурузной кашей в качестве гарнира — я зажмурилась от удовольствия. На третьем блюде — салате из неизвестной зелени с кусочками чернослива и тертыми орехами — я поймала заинтересованные взгляды богатырей. На пятом блюде — десерте из слоеного теста с орехами, политом сверху медом, на меня уже спорили и делали ставки: взорвусь я или нет. Не дождались. Только когда запила все это дело квасом и стащила у кавалера с тарелки кусочек слоеного сырного пирога — удовлетворенно вздохнула. Ну и пусть Любава смотрит на меня страшными глазами и шипит, как рассерженный ёж, а некоторые из ребят тихонько посмеиваются. Мне стало очень хорошо. И чувство чужого взгляда, до этого несколько раз будто бившего по затылку, пропало. Блаженно вздохнув, я отодвинула от себя пустую тарелку и посмотрела на парня. Осталось вспомнить, как его зовут. Кажется, Антошкой. Ага, рыжий-рыжий, конопатый… — С меня желание! Даже два! — Потом сочтемся, — улыбнулась я, прикрывая рот ладонью. После вкусной еды меня немного разморило и появилось желание поспать. Но, увы, не судьба: здесь как-то неловко, а домой меня не отпустят. А все из-за барда, который, впрочем, не спешил почтить публику своим визитом. — И долго его ждать? — спросила у Вереи, сидящей напротив. — Его выступление через три минуты. Эх, хорошо, что мы пришли пораньше и заняли места! Оглядев зал, согласно кивнула. В таверне яблоку негде было упасть. Столько народа… И преимущественно девушки. Видимо, этот бард — местная звезда. Не удивлюсь, если после представления девчонки хлынут просить автографы. Пока в голове текли ленивые мысли, свет неожиданно погас, заставляя народ нервно выдохнуть. Когда зажегся софит над сценой, в центре уже сидел он — бард, вскруживший голову местным прелестницам. И где-то я даже их понимала. Мужчина действительно был красив, но той дикой, необузданной красотой, что притягивает взгляд и выделяет из толпы. Неизвестный мне инструмент смотрелся неуместно в сильных руках, вызывая желание заменить его на меч. Золотые волосы короткими прядями обрамляли лицо, подчеркивая бронзовый загар исполнителя. И губы, такие притягательные даже издалека. Не знаю отчего, но у меня возникла стойкая ассоциация — поцелованный солнцем. Хотя он сам казался Солнцем — светлым и чистым. Наваждение… Но такое сладкое. И когда первые звуки разлились по залу, я забыла, как дышать. Обычные песни основывались на незамысловатой мелодии и трогательных словах о любви, въедливым червячком проникая в мозг, чтобы затем крутиться раз за разом. Песни этого мужчины были… магией. Растекаясь туманом слов, они словно оживали, вспыхивая яркими образами в сознании. Они завораживали, они уводили в прошлое и манили картинками будущего. В них было все: и боль, и радость, и чувство потери, и щемящее душу счастье. В них была Жизнь… Завороженная, очарованная, я вместе со всеми ловила звуки очередной песни, глядя, как ввысь устремляется переливающееся кружево неведомой силы. Обниму я тебя за плечи, Ну же, милая, слезы утри! В этот тихий и ласковый вечер Нам не дело скитаться в пути. Сядем рядышком возле речушки, На поваленном древе сосны, И споем о судьбине-старушке, О любви, о приходе весны. Тихим словом помянем усопших, И за здравье живых скажем тост! Пригубим медовухи цветочной… Ну же, милая, что ты не пьешь? Капли горькие тихо стекают, Не дают сделать даже глотка… Отчего ты рыдаешь, родная? Вспоминала отца-старика? Не горюй, моя дева, не стоит, Отпусти его душу к Вратам, Лучше выпей вина из Пригорий И отдай дань ушедшим в лета. Мы затянем мелодию были, Где сплетались в причудную сеть Все рассказы, легенды… все было, Только многое — это секрет… Слова ласкали… Слова пугали… Опутывали, вознося на вершину гор и резко уводя в глубины океанов. И как-то неожиданно пришло понимание: бард — это не профессия. Бард — это жизнь. А поцелованный солнцем мужчина продолжал петь, вызывая улыбку на губах. Когда первые робкие аплодисменты нарушили воцарившуюся тишину, я даже не сразу поняла, что происходит. Погружение в сказочные истории было настолько реальным, что выплывать из них приходилось с трудом. Не сговариваясь, мы поднялись со своих мест и уже стоя захлопали барду. И оглядывая полный зал, каждого присутствующего, я неожиданно заметила десятки переливающихся нитей, тянущихся к мужчине. Сплетаясь вокруг него в кокон, они медленно опутывали тело, наполняя его силой и заставляя сиять. Сиять подобно солнцу… — Ты это видишь? — тихо спросила у Антошки, не отрывая взгляда от завораживающего движения паутинок. — Что? — не понял парень, а я просто качнула головой. Поддавшись какому-то непонятному порыву, я протянула руку и коснулась одной из нитей, что тянулись мимо меня. Самыми кончиками пальцев, но и этого хватило, чтобы почувствовать… тепло. Не то, что согревает тело в холодную погоду, а то, что лечит душу и прогоняет боль. А паутинка, словно почувствовав мое вмешательство, неожиданно расширилась и превратилась в золотое кружево, тут же потянувшееся ко мне и медленно окутывающее руки, плечи, лицо… Наверное, именно так выглядело счастье. — Кто ты? — неожиданно раздался голос рядом. Вздрогнув, я оторвалась от созерцания кружева и… потерялась. Медовые глаза мужчины смотрели внимательно, запоминая каждую деталь моей… нет, не внешности. Самой сути и, кажется, души. Он с интересом скользил взглядом по лицу, окутанному светом, по губам, растянутым в радостной улыбке. А потом перешел на руки, по-прежнему сжимающие нити. И я отпустила их. |