Книга Судьба вампира, страница 77 – Дэннис Крик

– Значит, вы на его стороне?

О, нет! – Эдди улыбнулся, но улыбка его была жестокой. – Наоборот, я хочу вывести своего клиента на чистую воду. Я хочу, чтобы все узнали, кто такой на самом деле этот Виктор Мурсия! И кто скрывается под лживой маской писателя женских романов. Для этого я и пришел к вам. Надеюсь, вы расскажете мне правду.

Пальцы Златы Гевал, тонкие и узловатые, работали с необычайной быстротой. Клубок катался по коленям, взгляд неотрывно следил за каждым узелком, что она нанизывала на синие спицы.

– Так вы расскажете мне правду? Не ту, что рассказали копам, а ту, которая имела место быть на самом деле.

Она посмотрела на него так, будто это он был главным виновником всех ее бед.

– Да, да, я знаю, что в полиции вы намеренно солгали, рассказав лживую историю о том, как мой подзащитный убил близнецов, и как ни в чем не бывало, отправился досыпать ту ночь в отель. Только я не понимаю, зачем вы это сделали.

– Я не лгала, – холодно сказала женщина.

– Мне не хотелось прозябать в психушке до конца своих дней. В одиночной камере с мягкими стенами без окон. С редкими прогулками по внутреннему двору клиники и угнетающими беседами с психиатром, который каждое мое слово будет воспринимать сквозь призму постановки диагноза.

– ??

– Именно, именно. Ибо то, что я вам расскажу, иначе как фантазией умалишенного не назовешь. Я и сама иногда думаю, что уже сошла с ума. Не знаю, когда это произошло, в ту злополучную ночь или немного позже. Но я уже не считаю себя абсолютно нормальной. После той истории я стала бояться собственной тени, хотя раньше не боялась ничего. Вот и вы своими угрозами напугали меня, чего не случалось со мной за все годы такой работы.

– Итак, мисс Гевал, я само внимание, – Эдди смягчил тон, когда понял, что она в его руках. – Расскажите мне, что произошло в ту ночь, и я уйду, – он вытащил из кармана помятую сотню и положил на стол.

– И сделаю так, что вы навсегда забудете о полиции.

– Каким же образом?

– Это неважно. Сказано – сделано. Эдди не любит бросать слова на ветер.

Женщина посмотрела на деньги. Рука ее потянулась, и через миг купюра исчезла со стола.

– Чтобы вы знали, я расскажу это не из-за денег. Рано или поздно я должна была рассказать кому-то правду. Раз уж не сказала в полиции, скажу вам. Хоть вы и его адвокат.

Я слушаю, – незаметно для нее Эдди нажал на кнопку диктофона, который заранее спрятал во внутренний карман своего пиджака. Рука погладила гладкий затылок, взгляд устремился на Злату Гевал.

– Была глубокая ночь, – странную дрожь в руках она пыталась унять с помощью вязания. Она говорила и вязала, изредка поднимая взгляд на собеседника.

– Свет луны был бледным, его едва хватало, чтобы разглядеть их лица. Но лицо одного из них я запомнила навсегда. Это было лицо дьявола…

Недолго Тэо пребывал в унылом расположении духа. Когда он подъехал к дому семьи Фабиански, то увидел, что рядом с лиловым «Доджем» стоит синяя Тойота. Судя по описанию Виктора Мурсии, это была именно та машина, на которой писатель приехал в Менкар. На заднем сиденье автомобиля он увидел Холумбека.

– Какого черта тебе от меня надо? – закричал сторож, когда Тэо распахнул дверь и потянулся к нему обеими руками.

– Ты мой свидетель, Холумбек. И я хочу, чтобы ты повторил свою историю на суде, когда на скамье подсудимых будет сидеть Виктор Мурсия.

Только сейчас Тэо заметил, что сторож не просто так находился в автомобиле писателя.

Он рылся в его вещах.

На сиденье валялись тетради писателя, его зажигалка, полупустая пачка «Bolivar», старая кожаная визитница и несколько монет из кошелька, опрокинутого вместе с водительской сумкой на пол салона.

– А ты видел вот это? – Холумбек протянул мудрецу пачку фотографий, отпечатанных на плотной типографской бумаге.

– Посмотри, посмотри… – кивнул ему сторож.

Тэо стал перебирать снимки. Первые из тех, что попались ему на глаза, были довольно старые, в потертостях, местами пожелтевшие.

На них он увидел Холумбека, прижимающего к груди девочку лет десяти. По всей вероятности, Анну. На следующей была та же девочка, только в одиночестве. Она была снята в саду около особняка, сзади виднелся край надписи «Дом семьи Фабиански».

– Это кое-что доказывает. Не так ли?

На остальных снимках Анна Фабиански была запечатлена уже в настоящем возрасте со знакомыми Тэо золотистыми волосами-спиралями и бледным лицом. Она была снята то в движении, то в красной машине, то выходящей из своего дома на бульваре.

– Теперь ты веришь в то, что он еще тогда хотел забрать свою дочь из нашей семьи?

Я не врал. И Магда не врала. Он долго выслеживал ее. Вот эти снимки…

– сторож показал на старые фото с десятилетней девочкой. – Он сделал их восемь лет назад, когда впервые посетил Менкар. А вот эти совсем недавно.

– Он не хотел никого обманывать… – вполголоса произнес Тэо Брукс. – Он просто ничего не помнит, – но тут рука его коснулась последнего листа с перепечатанным фото, сделанным, по всей видимости, на беззеркальную камеру не лучшего качества.

На черно-белой фотографии была заснята женщина, та самая, которую он видел на снимке, что показывал отец Анфем в приюте Святого Августина.

Елизавета Нойвель.

Рядом с ней стоял Виктор Мурсия. Он улыбался. И ничего удивительного в этом не было, ведь когда-то они составляли прекрасную пару. Ничего удивительного, если бы не одно но.

Виктор выглядел так же, как и сейчас.

Узкая «испанка» обрамляла говорящую складку вокруг рта. Короткая черная борода оттеняла губы и подбородок. А копна седых волос скрывала гладкий покатый лоб и виски.

Судя по всему, фотография эта была сделана лет двадцать назад, и Виктору на ней должно было быть никак не больше двадцати восьми – тридцати лет. Но ничто не отличало его прежнего, двадцатилетней давности от нынешнего сорокавосьмилетнего мужчины.

Тэо перевернул снимок.

В правом нижнем углу чернела размашистая надпись, оставленная рукой автора.

Аригола, ноябрь, 1990.

Виктор Мурсия вышел из такси. За ним последовала Анна.

Как ни странно, после схватки с волками сил у писателя только прибавилось. Он с каждым часом чувствовал себя все лучше и уже не нуждался ни в посторонней помощи, ни в трости.

Он спросил у первого встречного, где здесь дом семьи Гевал. Одетый в старое, от поношенности чуть ли не просвечивающееся серое пальто, тщедушный старикашка указал корявым пальцем в конец улицы и прошепелявил что-то нечленораздельное.

Жалкая лачуга в самом сердце Унылого Грота встретила писателя мертвой тишиной. Выглядывая из-под густых крон древних тополей черной копной покосившейся черепицы, она отпугивала прохожих своим видом.